Мятежная клетка. Рак, эволюция и новая наука о жизни (Арни) - страница 104

Благодаря всей этой скрупулезной работе в области генетической и клональной эволюции начинает формироваться новый взгляд на происхождение и развитие рака. Процесс превращения нормальной клетки в метастатическую раковую опухоль не сводится к простому накоплению мутаций, и потому мы не должны рассчитывать на то, что лечение этого заболевания уподобится примитивному вычеркиванию пунктов из магазинного списка покупок посредством тех или иных видов таргетной терапии. Способность к мутации и отбору, наряду с возможностью появления клеточных «обманщиц» и их последующей эволюции в летальный рак, подспудно заложена в наших клетках. Причем этот эволюционный процесс не прекращается даже после того, как группа клеток, вышедших из-под контроля, превратится в опухоль: напротив, он усугубляется к худшему.

Генетическая революция 1990-х и 2000-х обещала изменить методы лечения рака. Составив каталог непокорных генов, вызывающих бурный рост клеток, и разработав целевые методы лечения, позволяющие блокировать их активность, исследователи и фармацевтические компании уверились в том, что открытие долгожданных лекарств уже не за горами. «Гливек» стал наглядным примером этого победного марша к высокоточной медицине: лечение этим препаратом действительно изменило статистику выживания людей с хроническим миелоидным лейкозом (см. гл. 4). К сожалению, вскоре выяснилось, что его звездный успех чрезвычайно трудно воспроизвести для других форм рака.

Мне больше всего запомнилась история с препаратом «Зелбораф» (вемурафениб). Лекарство разрабатывалось для подавления гиперактивной версии BRAF – дефектного гена, который стоит за половиной всех случаев меланомного рака кожи. В 2010 году компания, создавшая препарат, обнародовала первые результаты клинических испытаний PLX4032 – химического вещества, которое в конечном итоге стало известно как «Зелбораф». Они оказались впечатляющими, попав в газетные заголовки по всему миру. У 24 пациентов из 32, согласившихся участвовать в тестировании, опухоли уменьшились по крайней мере на треть, а еще у двух человек они исчезли полностью – с минимальными побочными эффектами. Сэр Марк Уолпорт, в то время бывший директором Wellcome Trust, сравнил этот прорыв в онкологических исследованиях с изобретением пенициллина. По иронии судьбы он был абсолютно прав.

Сидя в душном конференц-зале пару лет назад, я завороженно смотрела на то, как некий специалист переключал фотографии на проекторном экране, расположенном позади него. На первом снимке был изображен человек на поздней стадии меланомы перед началом лечения препаратом «Зелбораф»: он был худым и бледным, а опухоли выпирали из его слабых конечностей, подобно сучкам на ветках. На второй фотографии того же мужчину было почти не узнать: он набрал вес, выглядел крепким и не демонстрировал явных признаков болезни, разрушавшей его организм всего несколько месяцев назад. Это было максимальное приближение к тому, что ученые-скептики могли бы объявить чудом.