Мне нравится читать размышления некоторых трансгуманистов, которые утверждают, что существует простой поэтапный план достижения бессмертия. Первым в их списке идет тривиальный вопрос – преодоление рака, которое зачастую рассматривается как сложная, но решаемая инженерная задача. Однако если я что-нибудь и поняла в биологии за те годы, пока ее изучаю, так это то, что она есть материя гораздо более гибкая и непредсказуемая, чем способен себе представить любой инженер.
Нравится нам это или нет, но люди обладают встроенным сроком годности. Мы эволюционировали так, чтобы поддерживать наши ткани в хорошем состоянии в течение лишь ограниченного срока, после чего все начинает идти наперекосяк, а власть переходит в руки злых сил – подобно тому как в опустившийся и деградировавший город переезжают бандиты. Очевидным решением проблемы было бы вечное восстановление и омоложение наших тканей, поддерживающее молодую среду, которая благоприятна для здоровых клеток и препятствует их дурному поведению. Это биологический эквивалент «политики разбитых окон», проводившейся в свое время в Нью-Йорке и опиравшейся на суровые законы, которые восстанавливают порядок и поощряют гражданственность[30]. Если бы мы могли остановить скольжение к дряхлости или даже обратить вспять постепенное ветшание наших тканей с возрастом, то появился бы шанс и на резкое снижение заболеваемости раком – причем не исключено, что мы даже выглядеть будем моложе.
Поговорим немного об онкологических заболеваниях у детей. Мало что огорчает нас больше, чем детский рак. Мы, в принципе, готовы смириться с идеей о том, что нас даже после долгой и счастливой жизни будут ждать старость и смерть, однако малыш, живот которого раздулся из-за опухоли почек, или школьник, готовящийся к экзаменам и одновременно борющийся с лейкозом, заставляют думать о горькой несправедливости жизни. Подобные картины никак не вписываются в представления о том, что рак возникает из-за мутировавших клеток, вырывающихся из-под контроля по мере ветшания человеческих тканей. И действительно, детские раковые заболевания принципиально отличаются от взрослых опухолей.
Работая над своей докторской диссертацией, я провела бесчисленные часы, изучая с помощью микроскопа зарождение новой жизни. Меня интересовали зародыши мышей, экспоненциально проходящие самые ранние стадии развития. Одна. Две. Четыре. Восемь. Шестнадцать… В какой-то момент я сбивалась со счета, а крошечный клеточный клубок между тем начинал преобразовываться в полую сферу с миниатюрным скоплением почти невидимых стволовых клеток, прячущихся где-то внутри. Если пересадить этот микроскопический футбольный мяч обратно в самку мыши, то он прикрепится к матке. Внешние клетки начнут формировать плаценту, а стволовые клетки продолжат множиться в числе и разделяться по функциям, превращаясь в то, что в конечном итоге родится в виде пищащего розового детеныша. Хотя всех эмбрионов, которые я видела, и счесть невозможно, меня всегда поражала способность этой крошечной горстки почти волшебных клеток производить все ткани тела животного – от усов на подрагивающем носу до кончика извивающегося хвоста.