На хер все пошли!
Я нетерпеливо отмахиваюсь и трясу головой, пытаясь стряхнуть с себя все звуки и предотвратить прикосновения. Наверняка со стороны выгляжу дерганым придурком, но сейчас мне похер. Почему-то после голосовой атаки этой ведьмы любой другой голос звучит как расстроенная гармонь после скрипки Страдивари. И несмотря на то что скрипка по-прежнему охрипшая, она продолжает действовать, как волшебный манок. Медленно затягивая на шее цепь, крадет мой воздух… Ненавижу суку!
Не знаю, как я выдержал сегодня это гребаное собрание, видя как все эти пиджаки истекают бешеной слюной на ЕЁ губы, сиськи… Рассматривают, принюхиваются, вымески недоразвитые. И все их примитивные фантазии были нарисованы на их узколобых мордах. Размечтались, пидоры… Отсос Петрович! Каждому!
Непостижимая баба! Кто ее такую вылепил? Как вообще такие получаются? Ведь девчонка и мелкая была красивой, но предположить, что она превратится в такую… бомбу… Нереальная! С-с-сука! Что это — особая закалка или бонус от Всевышнего за искалеченное детство? Соболь, залупа помойная, постарался — убил бы, тварь!
Нырнув в собственные мысли, я не сразу заметил, что кабина лифта остановилась передо мной. Отреагировал лишь когда разъехались двери и мне навстречу шагнула Регина. Давно не виделись!
— Женечка, а ты тут что? Ты вниз? — заворковала она отвратительно приторным голосом.
— Нет, — отвечаю, даже не глядя на нее и не разжимая зубов.
Какой я вам всем, на хер, Женечка?! Евгений Александрович я для вас.
— Там Лешка еще не ушел, не знаешь? — Регина словно и не замечает моего настроения. — И эта, шлюшка черномазая, не свалила еще?
Кровавые мальчики в глазах готовы уступить место престарелым кровавым девочкам…
— Регина, а ты хорошо разглядела нашу гостью? — я стараюсь говорить медленно, тщательно подбирая слова. — В каком месте она показалась тебе черномазой?
— Жень, ты что? Она же мулатка… Ну или родители мулаты… — разъясняет мне Регина, как ей кажется, доходчиво.
— Нет у нее в роду мулатов и если ты, курица синюшная, завидуешь молодой красивой девчонке с идеальной кожей, то делай это не так явно. Тебе не похер у кого какие родители? Тебя вообще на спор зачали полвека назад, но ты ничего еще — хорохоришься!
— Ты совсем идиот? Да мне еще сорока нет! — визжит Регина, привлекая к себе внимание снующих мимо коллег.
— Разве? А по виду и не скажешь! И не тебе, мочалка сушеная, ставить кому-либо клеймо шлюхи, поняла? — Я с трудом сдерживаю следующий комментарий, за который мне будет стремно, и, наконец, отлепляюсь от этого заколдованного пятачка возле лифта.