– Я буду поздно, – говорит он.
Почему-то у меня появляется ощущение, что на самом деле он хотел сказать совершенно другое. Не знаю что. И не знаю, почему мне так кажется. Я бы и это списала на нервный, насыщенный день, но такая мысль возникает у меня не впервые.
– Ты хочешь приехать сюда? – уточняю. – У вас же срочный объект, и ты на другом конце города. Пока доберешься сюда, а утром обратно…
– Муж должен быть рядом с женой, – просто говорит он. – Особенно когда она не очень хорошо себя чувствует.
– Хорошо, – улыбаюсь я, – обрадую твою половинку.
Я не вижу его в этот момент, но почти уверена, что он улыбается. Скупо, чуть кривовато, но как-то тепло.
Мне кажется, сестре повезло. Да, рано, тем более беременность, но… если это любовь… И Славик надежный, а еще держит слово.
Сказал, что заработает на квартиру, и делает для этого все. Вместо того чтобы крутиться сегодня перед камерами и хвастаться предстоящим родством с самим Федором Ивановичем Миженским, взялся с бригадой за сложный объект и старается сдать его как можно быстрее.
Закончит поздно и вместо того, чтобы отдохнуть в квартире, которая значительно ближе, будет час или даже чуть больше добираться сюда. Всего несколько часов рядом с Полиной, чтобы уехать с рассветом.
По-моему, от такой новости плохое настроение должно улетучиться.
Оставив телефон на зарядке, заглядываю в комнату сестры – открываю дверь тихо, чтобы, вдруг что, не разбудить ее. Не могу понять, спит она или нет. Глаза закрыты, лежит в той же позе, свернувшись в клубочек. Но мои сомнения, зайти и обрадовать ее или лучше уйти, исчезают, когда она ложится на спину, бросает на меня обиженный взгляд и с упреком в голосе говорит:
– Ты ему рассказала…
– Я просто сообщила ему, что ты останешься ночевать здесь, – поясняю, потому что, скорее всего, она уловила лишь часть нашего разговора, пока я была в коридоре. – Кстати, ты будешь ночевать не одна. Славик сказал, что приедет.
Но вместо ожидаемой радости она морщится, а потом, будто и не слышала моих слов, повторяет:
– Ты ему рассказала… Ты все ему рассказала…
В ее глазах такая тоска, что, несмотря на глупые обвинения, я не ухожу, хлопнув дверью, а сажусь на кровать, рядом с ней.
Она тут же переворачивается на другой бок, спиной ко мне – ожидаемо. Нам трудно общаться. Как будто стерлись все точки соприкосновения, кроме одной: это моя сестра, родной человек.
Заметив, что ее мелко трясет, достаю плед из шкафа, накрываю ее и снова сажусь подле нее.
– Я не говорила ему про шампанское, – стараюсь убрать то, что ее беспокоит.