Он резко замолкает.
Но не потому, что ищет подходящее слово – он не тот, кто лезет за ними в карман, тем более когда им управляет гнев и разочарование. Не знаю, что, кстати, сильнее.
Просто внезапно открывается дверь.
Без вежливого стука и несмотря на гневную речь, которую наверняка было слышно и в коридоре.
И в кабинет отца влетает светловолосая фурия.
Которая плевать хотела на разъяренный вид моего отца. Которая игнорирует его резкую реплику: «Выйдите из моего кабинета!»
Вместо того чтобы смутиться, что помешала, задрожать испуганной ланью, понимая, что может попасть под горячую руку, женщина проходит внутрь кабинета, нагло закрывает за собой дверь и цедит не менее жестко, чем секунду назад мой отец:
– Ах, кабинет все-таки ваш… Значит, вы – Федор Иванович Миженский… Так вот, Федор Иванович, вы сильно просчитались, если подумали, что у моей дочери нет никого, кто бы ее защитил!
Отец не уточняет, о ком речь, – это и дураку очевидно, а он таким не является. Прищуривается, смерив взглядом женщину и, видимо, прикидывая, как быстрее ее растоптать. Так, чтобы и следа не осталось.
А она приближается к столу, за которым он восседает в массивном кресле, вздергивает подбородок, очень напоминая в этот момент воина. Хрупкого, красивого, даже с нимбом на голове из-за светлых волос – светлого воина, которому не страшны темные силы.
Смотрится очень забавно: мрачный отец довольно внушительной комплекции благодаря многочасовым тренировкам – и женщина, которую он легко может сломать одними руками. Ну или с помощью денег и связей, что будет не менее кровопролитно.
– И что же вы можете сделать? – отнюдь не добрым тоном интересуется он.
Вместо того чтобы все осознать и пойти на попятную, да хотя бы сообразить, что она на чужой территории и сама загоняет себя в ловушку к тому, кто гораздо опасней, чем кажется, она улыбается.
– Ну, – поправляет кокетливо прическу, будто ее и правда сейчас волнует, как она выглядит перед тем, кто может и практически готовится ее с аппетитом сожрать, – например, выступлю на телевизионном канале. Думаю, там хорошо зайдет история о том, как тяжело матери двоих дочерей в жестоком мире денег и вседозволенности. Тем более когда ребенка, который работает с четырнадцати лет, обманывают на деньги известные, состоятельные люди и выставляют за дверь без копейки.
Я удивленно вскидываю голову, а отец усмехается. Хотя, уверен, этот вопрос он уже взял себе на заметку.
– Ах да, конечно, до этого я напишу заявление в Налоговую инспекцию, – продолжает женщина. – А также в Государственную инспекцию труда и Прокуратуру.