— Но, послушайте, синьор Ринальди, — нетерпеливо начал Войцех.
Перед его глазами была только стена, с которой свисал венок из увядших цветов.
— Почудится же такое, — Войцех утер лоб рукавом ментика.
— Господин граф, — незнакомый британский офицер в зеленом мундире тронул его за плечо, — вас разыскивает генерал фон Мюффлинг.
К полуночи, как раз перед самым ужином, к Веллингтону примчался курьер. Наполеон двигался по дороге на Катр-Бра, и со стороны Монса Брюсселю ничто не угрожало. Веллингтон по одному подзывал к себе старших офицеров, отдавая приказы негромким голосом, чтобы не напугать гостей. Красных мундиров на балу становилось все меньше, офицеры незаметно покидали собрание. Под звуки волынок и пение рожков уходили шотландцы. Веллингтон и Мюффлинг оставались на ужин, но Войцех, получивший, наконец, письмо для фельдмаршала Блюхера, уже летел сквозь ночь к Линьи, навстречу врагу.
По счастливому стечению обстоятельств Блюхер избрал для своей ставки мельницу у деревеньки Бюсси, между Сомбрефом и Бри, в близком соседстве с корпусом генерал-лейтенанта графа фон Цитена, еще с ночи занявшим позиции. Вручив главнокомандующему послание Мюффлинга, Войцех, наконец, явился в эскадрон и даже успел прикорнуть пару часов, завернувшись в шинель у походного костра. Разбудил его запах кофе, и живот тут же свело от голода, на ужин к герцогине Ричмонд он так и не попал.
Офицерский кофе в этой кампании вполне оправдывал свое название. Войцех захрустел сухарем, накрытым изрядным куском мягкого эврского сыра, сладко потянулся. После вчерашней скачки затекли плечи и спина. Дитрих, усевшийся рядом на расстеленную шинель, развернул большую льняную салфетку, вытащил оттуда волован с курицей, протянул другу.
— Где раздобыл? — поинтересовался Войцех, не переставая жевать.
— Здесь есть мельница, — подмигнул Дитрих, — а на ней — мельник. Старый черт.
— И молодая красавица-мельничиха, — хмыкнул Войцех, — как в сказке.
— Я подумал, что с тебя и волованов хватит, — Дитрих вонзил ослепительно белые зубы в слоеное тесто, слизывая с губ мелкие крошки, — а мельничиху я могу оставить себе. Ей усы нравятся, а тебе их скоро сбривать.
— А даже если бы и не сбривать, — Войцех отхлебнул кофе, — какая женщина в своем уме предпочтет лейтенанта ротмистру?
— Это несправедливо, — Дитрих смерил взглядом расстояние до кипящего котелка и перехватил кружку из рук Войцеха, — ты — офицерская косточка, с пеленок на службе, а я так — студент примазавшийся.
— Ротмистр, не начинай, — нахмурился Шемет, — они считали только выслугу в прусской армии, а у тебя ее на два месяца больше. И в отставку тебя отправили с повышением, все по уставу. Нам воевать еще месяц-другой, а там я — в Мединтильтас, ты в Йену. До генерала не дослужишься, а на эскадрон тебя хватит. Где не хватит, помогу. Все, оставь это, Дитрих. Слышать не хочу.