— Да что, он один такой, что ли? — взъярился Миних. — Там у каждого второго дома — семеро по лавкам и жена на сносях. Сказано — нежилец.
Он отбросил простыню и еще раз склонился над отвратительным месивом мяса, костей и грязи, которое прежде было коленом Ганса.
— Один шанс из десяти у него есть, — объявил хирург, — парень крепкий. Но я не стану тратить на него время, за которое можно спасти того, у кого шансов больше. Клаус, уноси лейтенанта, мне резать надо.
— Герр Миних, — взволнованно произнес Войцех, — вы меня не поняли. Дайте мне договорить, пожалуйста. Фрау Эрлих никогда не простит ни себе, ни ребенку, что Ганс занял ее место в строю. Она…
— Позвольте-ка, — перебил его Миних, — неужто фрау Эрлих…
— Корнет Клара Леттов. То есть, Клара Лампрехт, — поправился Войцех, — они осенью поженились, доктор. А тут снова война.
— Хорошо, — кивнул хирург, — я попробую. Но сначала — корнет. Так будет быстрее.
Миних подошел к столу, на котором стоял потертый кожаный чемоданчик, полный зловеще поблескивающих острых предметов непонятного Войцеху назначения. Санитары уже привязали корнета к креслу широкими ремнями, и перетянули обнаженную ногу выше колена жгутом — толстой полосой джутовой ленты, затягивающейся с помощью металлического винта.
— Время засеките, лейтенант, — посоветовал молодой помощник хирурга, проверяя крепость ремней, — герр Миних — один из лучших армейских хирургов в Пруссии.
Операция проходила всего в паре шагов от Шемета, стоящего рядом с носилками. Миних сел на табурет рядом с корнетом, держа в руке изогнутый нож, размером чуть поменьше крестьянского серпа, и сделал первый надрез, ведя лезвие от себя, вкруговую, а потом к себе, по направлению к сердцу. Помощники немедленно растянули разошедшуюся кожу в стороны от разреза, обнажая мышцы, на нижней кромке проступили обильные капли крови, но рана осталась чистой. Еще парой движений Миних разрезал упругие красные волокна и отложил нож. Санитар немедленно подал ему небольшую пилу.
До этого момента корнет, закусивший нижнюю губу, держался стойко, хотя на лбу его, под рыжеватыми прядями слипшихся волос выступили крупные капли пота. Но, когда пила со скрежетом вгрызлась в кость, глаза юноши закатились, и изо рта вырвался длинный, оглушительный вой. На темном сукне рейтуз, прикрывающих здоровую ногу, проступило темное пятно. Миних, словно не замечая страданий корнета, продолжал пилить. От себя — с нажимом, к себе — быстро и плавно. От быстрых движений пилы в воздухе запахло жженой костью.
— Забирай, — помощник подал отрезанную ногу стоящему рядом пареньку и тот выбежал из амбара, унося подальше от глаз корнета, провожавшего ее взглядом. Помощник хирурга споро наложил полотняную повязку, пропитанную скипидаром и спиртом, корнета переложили на носилки и вынесли из операционной. Юноша тяжело дышал, в потемневших от боли серых глазах стояли слезы, но он оставался в сознании и даже пожал Миниху руку в знак благодарности.