Дед разорвал горло молодой жене в ночь свадьбы. Зверь хотел крови, но более всего — самой сладкой, самой чистой, самой горячей. Той, что пылает огнем любви, той, что пахнет слаще яблоневого цвета и меда. Зверь никуда не ушел. Он выжидал дня, когда счастливая невеста станет его женой. Его добычей.
Войцех сжал кулаки. До боли, до судороги. Выбор так прост и понятен. Убей зверя. Когда-то Клерхен обещала ему, что сделает это. Но требовать исполнения обещания было бы непростительным малодушием и эгоизмом. Даже если бы не ее положение, даже если бы не Ганс, так самозабвенно влюбленный в жену. Никто, ни Клара, ни Ганс, ни Дитрих не должен брать на себя этот тяжкий долг. Он, Войцех Шемет, должен сделать это сам. И тогда поражение обернется победой.
Резко поднявшись с кресла, Войцех направился к комоду, где лежали пистолеты. Порыв ветра распахнул окно, стукнув рамой. За окном, на фоне ночного неба, мерцающего бледными звездами, темная фигура в белой маске с павлиньими перьями вокруг левой глазницы, поманила его рукой.
* * *
— Я могу войти? — привычно-насмешливым тоном поинтересовался незнакомец.
— Входите, чего уж там, — махнул рукой Войцех.
После всего случившегося ночной визит не удивлял, не волновал и не трогал. Избежать его представлялось невозможным, отрицать очевидное — бесполезным.
Павлин (за неимением лучшего Войцех про себя назвал странного гостя этим именем) с легкостью перемахнул подоконник, стремительно пересек комнату, небрежно опустился в кресло у камина, сделав рукой жест, приглашающий собеседника садиться. Таким жестом монарх мог бы отмести церемониальные условности, собираясь поговорить с камер-юнкером.
Вступать в пререкания Шемет вовсе не был настроен. Но любопытство, пробившись сквозь стену решимости и отчаяния, спаянных воедино, завладело им. Пусть ненадолго, но ему было, зачем жить. «Того света» нет и не предвидится, поэтому напоследок получить ответы на давно занимающие его вопросы казалось прощальным подарком судьбы.
Но Павлин его опередил, задав вопрос, слегка огорошивший Войцеха.
— Она жива?
Шемет кивнул. Мысли его закрутились водоворотом, стремительно сменяя одна другую.
Павлин знал. Может быть, он и подстроил все это, каким-то образом направляя будущего «ученика» по темному пути, пробуждая в его душе голодного зверя, загоняя в угол? Нет, невозможно. Попытка свалить ответственность за свою судьбу на незнакомца в маске — еще более жалкая трусость, чем просьба к Кларе исполнить свое обещание. За происходящее отвечает только он сам и никто другой. Даже если в том нет вины. Даже если отвечать за зверя придется человеку.