— Но он же не бежал сражений! — Войцех в сердцах хлопнул себя кулаком по колену, и Ридигер поглядел на него со снисходительной усмешкой.
— Горячность молодости, поручик. Мечты о славе, о власти. Так многого нужно достичь, так мало есть, чего терять. А с годами-то все меняется. Зачем же рисковать, когда и без того слава и почести как из рога Фортуны сыплются? Барклай телегу на гору вкатил, Светлейшему оставалось только наблюдать, как она оттуда помчится. Не ошибается тот, кто ничего не делает, поручик. Вот и Кутузов ни разу в эту кампанию не ошибся.
— А как же Березина? — Войцех вернулся к тому, с чего начал.
— На Березине Светлейший того врага убрал, который ему более мешал, — вздохнул Ридигер, — адмирал теперь в опале. Не ошибся он…
Ридигер замолчал, поникнув головой, и Шемет понял, что опасный разговор закончен.
— Идите отдыхать, поручик, — Ридигер поднялся, и Войцех последовал его примеру, — завтра в разъезд поедете, за час до выхода авангарда. Приказ я вам с утра пришлю.
* * *
Выехали затемно. По дороге на Дунашево разъезд свернул в лес, продвигаясь осторожным шагом, чтобы не потревожить хрусткий бурелом. Уже на подъезде к селу заслышалась гортанная немецкая речь, остатки корпуса князя Вреде разместились в Дунашево на ночлег. Войцех, спешившись, подошел почти к самой опушке, считая походные костры. Вернулся к гусарам и, легко вскочив в седло, развернул Йорика на восток. Теперь следовало спешить, чтобы авангард, перешедший под командование полковника Сухозанета, вовремя получив сведения о неприятеле, успел атаковать его на биваке.
Упавшее поперек тропы дерево Войцех едва успел заметить в предутреннем полумраке леса. Одними коленями послал Йорика в прыжок и тут же налетел грудью на натянувшуюся веревку, с трудом удержавшись в седле. Из густого ельника, примыкавшего к левой стороне тропы почти вплотную, раздались ружейные выстрелы, два десятка пестро разодетых фигур выскочили из засады с обнаженными саблями и тесаками в руках.
На большей части нападавших были французские пехотные мундиры, но Войцех почти не сомневался, что это не регулярный отряд отступающей к Вильно неприятельской армии, а разбойничья шайка. Поживиться у гусар было нечем, но строевые кони, все еще крепкие, несмотря на недокорм, были для убегающих вслед за французами мародеров дороже золота.
Войцех ударил наотмашь с седла, обрубая руку, потянувшуюся к узде Йорика. Конь заплясал, закружился, помогая всаднику отбиваться от направленных на него уланских пик с укороченными для пешего боя древками. Грохнул еще один выстрел, Кононенко, рубившийся рядом с командиром, упал с седла, повиснув на стременах.