Сахарные барашки (Цвирка) - страница 78

— Ясно, — произнес наконец Прунце. — Теперь ясно, кто наши капканы в кустах очистил. Это ты, да?

— Я… — ответил Стяпукас, совсем не боясь мщения, ожидая его, принимая на себя мнимую вину, только чтобы сберечь великую тайну гумна.

— Сколько зайцев ты нашел в капканах? — снова спросил Прунце, угрожающе меряя Стяпукаса глазами с головы до ног.

— Одного, — спокойно ответил мальчик и медленно прикрыл лицо локтем.

— Врешь, вор! — крикнул Прунце и нанес Стяпукасу такой удар под ложечку, что тот только охнул; согнувшись, он ухватился за бок, но не упал.

Второй удар Прунце пришелся ему в подбородок, и тут уже Стяпукас упал, стукнувшись затылком о лед. Мальчику показалось, будто кто-то накинул на солнце платок, потом из глаз его посыпались искры, и стало совсем темно…

Очнулся Стяпукас, когда вокруг никого уже не было. Исцарапанный коньками лед блестел так, что на него было больно смотреть. Мальчик приподнял голову и почувствовал нестерпимую боль. Изо рта его струйкой текла кровь. Видел он одним только глазом. Стяпукас попытался было встать, но снова опустился на лед. В первый раз в жизни он громко и горько заплакал. Он представил себе, что так и умрет здесь, на льду, и что вороны выклюют ему глаза. Но это же придало Стяпукасу сил, и он пополз.

Как мальчик добрался до дому, как встретила его мать, он не помнил, только когда его раздевали и перевязывали, он все время повторял:

— Я катался, мамочка, я катался, катался и…

— И упал, мой маленький… — подсказала мать.

— И упал… — обрадовался Стяпукас.

Ему помогли произнести слово, которое он уже некоторое время так безуспешно старался выговорить.

Когда Стяпукас выздоровел и в первый раз подошел к окошку, он увидел, что не только речушку, но и большую реку затянуло льдом. Он повернулся и внимательно посмотрел на отца, а потом на мать, но раз тайна, значит, тайна, и Стяпукас не стал задавать никаких вопросов. Только на гумно отец его больше уже ничего не носил.

1945

ТУРМАН

Противников разделяла мелкая река. Посреди реки, словно маленькие островки, подымались над водой разбухшие, лоснившиеся на солнце туши убитых лошадей.

На засеянные поля падали снаряды, выбрасывая огромные, заслоняющие солнце столбы земли.

На левом берегу окопались фашисты, на правом — красноармейцы, только вчера отступившие за реку и установившие на холме батарею.

Летний зной дрожал над полями опустевшей деревни. Не видно было ни людей, ни животных. Потрясенный взрывами воздух волнами набегал на цветущие просторы ржи, над которыми поднимались зеленоватые, пахнущие хлебом облака.