— Даже не вспоминала! — Скромно села на стульчик возле аккуратно заправленной кровати. Рука сама потянулась к волдырю на предплечье. Прикоснулась, погладила, отпустила. Не чесать. Не чесать. Не нервничать!
— Врет и не краснеет. — Парень первым делом бросил пакет с тетрадями на стол, поставил туда же коробку с ингалятором и открыл мою папку для рисования. — Говорю же, скучала.
— Что там? — Я вскочила и попыталась отобрать у него листы, уже понимая, что опростоволосилась, когда забыла их спрятать.
Но нужный лист уже был зажат у него меж пальцев. Калинин улыбался, разглядывая самого себя в черно-белом исполнении.
— Дай! — Я выхватила и спрятала рисунок за спину.
— Похоже, ты на меня запала.
— Вовсе нет. Что за… бред? — Смущение ледяной стрелой прошило позвоночник.
— Думала обо мне, скучала, ждала. — Он уселся на край кровати. Взъерошенные волосы, которые так и хотелось взбить пальцами, усталые глаза, прищуренные в изобличительные взгляде и смотрящие прямо в душу. Ворот футболки, свободный и отогнувшийся настолько, что я могла видеть его шею, грудь, покрытую татуировками, и железный пресс без единой складочки жира. Лучше бы мне ослепнуть, потому что совершенно нереально оторвать взгляд от этого зрелища. — Я сразу понял, что ты хорошо рисуешь. Еще тогда, в универе.
— Нет, это так, баловство.
— Отличный рисунок.
— Просто черновик.
— Но я там хорошо получился.
— Просто он еще не закончен! — Я взяла карандаш, положила лист на стол и пририсовала Калинину рожки, гаденькие черные усики и козлиную бородку. — Вот теперь все!
— Думаешь, так лучше? — Расстроенно выдохнул он.
— Конечно.
— Я думал, ты повесишь его над кроватью и будешь мечтать обо мне перед сном.
— Ха! — Отодвинула ящик, достала канцелярскую кнопку и подошла к стене. — Вообще-то, собиралась сделать с ним совершенно другое!
— Что?
Сбегала в комнату брата и принесла оттуда три дротика. Встала к дальней стене и замахнулась.
— Не-е-ет! — Дима покачал головой. — Ты не посмеешь!
— Еще как посмею! — Хихикнула я.
Встала в нужную позу, прицелилась и метнула. Пролетев над стулом и описав в воздухе дугу, дротик опустился ровно на нос нарисованного Калинина.
— В яблочко! — Воскликнула я, делая победный жест.
— А-а-а! — Хватаясь за нос, воскликнул Дима и повалился на кровать. — Какая же ты жестокая, Маляус! — Спохватившись, прикрыл ладонью пах. — Нет-нет, только не туда!
— Дурила, здесь же только портрет! — Снова нацелилась. — Береги глаза!
— А-а-а! — Новый притворный вскрик, и кукла-вуду с листочка поражена в лоб.
— Так тебе! — Рассмеялась я, примеряясь к мишени. Последний выстрел, и оба Калинины ранены в губу.