— Что?
— Ты такая…
— Красивая? — Усмехнулась я, перенимая его манеру разговора.
— Нет. Это что-то, оно было в твоих глазах. Такая… — Он уставился на потолок.
— Дерзкая?
— Да нет же.
— Какая тогда?
— Одинокая.
— Да? — Удивилась я.
— И у меня ведь тоже почти нет друзей. — Он закусил губу. — Ты живешь-живешь привычной жизнью и в какой-то момент вдруг останавливаешься и понимаешь, что люди, которые были рядом… Кто они, вообще? Они про тебя и не вспомнят, если закончатся бабки или случится что похуже. Ты крут, с тобой хорошо и весело, покаты спонсируешь все вечеринки. Но если вдруг начинаешь отстраняться и хочешь побыть один — ты странный, ты тухлый, ты «вообще-какой-то-не-такой».
— Это ты про своих американских друзей?
— Да про всех.
— Сочувствую.
— Фигня! — Он улыбнулся мне одной из самых ярких своих улыбок. — До этого момента даже не вспоминал о них! Пошли они все!
Его смех явно был призван перекрыть собой легкую грустинку, отразившуюся на лице.
— А… как там в универе? — Снова спросила я, уже серьезно.
— А что там? — Перестав смеяться, спросил Дима.
— Подружился с кем-нибудь?
— Как сказать. — Он вытянул свои длинные ноги. В этот раз его носки были идеально белоснежными, без глупых рисунков. — Нормальные ребята. Даже странно, что у тебя не вышло найти с ними общий язык.
— А на парах?
— На лекции было скучно. Пытался писать, пытался не уснуть, но, кажется, уснул даже дважды. Сходил в столовую в перерыве.
— Ой, нет…
— Вот именно! Меня так долго мутило потом. А котлеты…
— Только не котлеты…
— Да. Я же не знал. — Калинин закрыл лицо руками. — Это патроны апокалипсиса, пища сатаны… Если бы хоть кто-то предупредил!
— Бедный. — Хихикнула я. — Хочешь чаю?
— Давай. — Он лег на мою подушку и уставился в потолок. — Если тебе пока тяжело, сам могу сделать.
— Мне не трудно. Я уже в порядке.
— Только давай кофе, иначе усну. — Заложил руки за голову. — Умеешь варить кофе?
— Забыл, где я работаю?
Улыбнулся.
— Точно.
— Так что лежи.
— Правильно. — Дима зевнул. — Не царское это дело — кофе подавать.
— Вот наглец!
Когда я вернулась в комнату, он уже спал. На моей подушке. Так сладко и мирно, что все внутренности дружно сжались в комок. Лежал на покрывале, поджав под себя ноги, подложив правую руку под голову и вытянув левую.
Поставив кофе на стол, я накрыла парня своей кофтой. Обошла со всех сторон и поймала себя на мысли, что любуюсь. Любуюсь, черт возьми! Он даже во сне был привлекателен. Ни тебе слюней из открытого рта, ни храпа, ни губ-вареников. Просто лицо. Расслабленное, умиротворенное, спокойное. Длинные ресницы больше не трепетали, заставляя меня вздыхать. И даже маленькие гусиные лапки в уголках глаз, часто появляющиеся в паре с его улыбкой, разгладились и уступили место безмятежности.