— Ого! Давай замутим чего-нибудь.
— У меня есть друг с электрогитарой, у него и порепетировать можно.
— Да?! Ух ты!
— Ну вот, они сцепились языками, — довольно произнесла Солнцева и подтолкнула меня к ванной. — Пошли.
— Уже не боишься заразиться?
— Боюсь, ну что теперь.
— Почему ты не отвечала? — Спросила я, когда дверь за нами закрылась.
— А когда? — Подруга глянула на себя в зеркало и села на край ванны. — Все так быстро развивалось.
Только сейчас я могла видеть, что она реально готовилась. Заплела греческую косу, которая красивой волной лежала на плече. Надела новые обтягивающие брючки, туфли на платформе и модную желтую блузочку с принтом. Очень сдержанно накрасилась, подчеркнув лишь ровный цвет лица, юношеский румянец и длинные ресницы. И даже новый цвет волос очень ей шел.
— Что произошло?
Она тихонько захихикала.
— Сначала нас не хотели пускать на фейс-контроле!
— Блин, прости.
— Да теперь-то что! Пашка сам виноват, пришел в каких-то трениках. В общем, не успели мы расстроиться, как вышел Дима, видимо покурить, и заметил нас. Что-то сказал охраннику на входе и тот открыл цепочку.
— Ну, слава богу!
— А Суриков не захотел идти. Стремно же: вчера втащил Димке, сегодня он дает ему пропуск в клуб. Но я настояла.
— Молодец. — Хлопнула ее по плечу.
— А как? Хоть до утра там стой, мерзни. С ним в этих его трениках!
— А в клубе?
— Там Дима провел нас к своему столику.
— И? — Мне не терпелось все узнать.
— Народу было немного. Пять девчонок, четыре парня. Места как раз осталось для нас двоих. Дима представил Пашку, как спорстмена. Так и сказал: «Это мой друг, Паша. Чемпион района по вольной борьбе и мой личный спарринг-партнер! Прошу любить и жаловать».
— Кхе, — я закрыла лицо руками, представляя реакцию брата.
— Да, Пашка сначала надулся, забухтел. Ему и так не хотелось садиться с ними. Но тут парни давай жать ему руку: «ЗдОрово! Спортсмен, еще и вольник». И он растаял.
— Потом?
— А что потом? Мы сели. Телки у тебя в группе самые пренеприятнейшие. Та, что с розовыми волосами, сразу заблокировала Пашке выход. И давай клеиться. Базарит, базарит, в рот смотрит, бедром трется. У остальных, видимо, были пары. Они вели себя скромнее. А вот та, что беляночка, которую я в кафе облила, она на твоего Диму все зыркала: «Дима то, Дима это. Как мы рады, что ты теперь с нами».
— Это Вика… А он что?
— Он со всеми был мил. Немного задумчив и зажат, но зато вежливо отвечал на все вопросы. Костыль этот ваш все обхаживал Вику, то выпить ей принесет, то потанцевать пригласит. Она отказывалась, то не время для танцев, то радикулит ее разбил, то еще что придумает. Зато когда белый танец объявили, схватила твоего Калинина и потащила на танцпол, не давая опомниться. Так прижалась, как утюг, к его рубашке, близко-близко и чуть ли не сама его руки себе на талию устроила.