— Ну, ты давай там, иди, прибирайся под шумок.
Он замолчал.
— Я переживаю за тебя. — Сказал после некоторой паузы.
— Все в порядке. — Набрала в легкие больше воздуха. Облизнула пересохшие губы. — Скажи Софии Александровне, что тапочки верну. Пусть не выкидывает пока и не носит мои туфли.
— Смешно. — Дима прокашлялся. Где-то рядом с ним послышался голос его мамы. Она звала сына. — Слушай, я приеду, как только освобожусь, ладно?
— Идет.
— Скучаю по тебе.
Навалилась на стекло и закрыла глаза, мечтая очутиться рядом с ним.
— А я еще сильнее.
— Вот ведь. — Рассмеялся Дима. — И как мне, такому счастливому, теперь разбирать весь этот бардак?
Сжала телефон в руке. Все бы отдала сейчас, чтобы увидеть его улыбку.
— Пусть папа вызовет уборочный десант из агентства!
— Не напоминай, — Калинин перешел на шепот, — мне так стыдно за него…
— Честно, все хорошо. — Тихонько вздохнула, глядя на сонные утренние улицы. — Я буду на связи.
— Скоро приеду. Жди.
— Хорошо.
— Пока.
— Пока.
Нажала отбой. Закрыла глаза.
Нужный дом оказался деревянным трехэтажным бараком из тех, что скромно прячутся за фасадами отреставрированных домов прошлого века на центральных улицах. Из тех, что обещают снести уже четверть века, но почему-то не делают этого. Странно. Хорошее место, где любому застройщику раздолье.
Деревянные строения стояли рядком в тени старинных каменных коробок и новых высотных зданий. За густой порослью кустарника и мелких деревьев. Контингент здесь был соответствующий, запах тоже. И сюда моя мама ходила в одиночку? Да тут же два алкаша и три наркомана на один квадратный метр!
Мимо пробежали двое босоногих парнишек, прошла полная женщина в халате, держащая наперевес железный таз с бельем. Этот город не уставал меня поражать. Пятьдесят метров в сторону дороги — центр, площадь, оживленная улица, на ней всюду торговые центры и кафе. Здесь же жизнь словно остановила своё течение еще в семидесятых.
Когда такси отъехало, я решилась, наконец, сделать шаг. Выругалась про себя. Не мама, так я, вообще, ни за что бы не согласилась на эту встречу. Просто подумала, а вдруг ей нужна помощь… Только бы это не оказалось ловушкой ради примирения. Хватит ли во мне милосердия, чтобы простить его и общаться, как нив чем не бывало? Нет, вряд ли этот тип захочет с нами общаться. Жил же как-то без нас. И не тужил.
Перешагивая через мусор и окурки, добралась до двери. Деревянная лестница, тянущаяся наверх, отозвалась жутким, почти зловещим скрипом. Единственным освещением подъезда здесь служил тусклый свет из маленьких мутных окошек между этажами. Все было ветхим, полуразрушенным и гнилым. Оконные рамы, перила… Да и сами жильцы, которые попадались мне на пути, выглядели не лучше. Сморщенные, сутулые, словно больные и измученные жизнью.