— Если я вынужден идти с Джокером, ты пойдешь с рокером!
— Ты кто? — Я все еще пребывала в шоке. — Джек Воробей что ли? — Ему только шляпы не хватало.
Он поднял руку, выкатил грудь колесом и застыл в соответствующей позе:
— Капитан Дже…
— Поняла! — Проворчала я. — Все-все, хватит. И ты вот так собираешься пойти по улице?
— Да. Но ведь ты же пойдешь? — Он указал на меня. — Так.
— Вот гад! — Я развернулась к зеркалу и включила воду. У меня разве что пар из ноздрей не шел. — Ненавижу тебя! — Зачерпнула в ладошки побольше воды. — Гад! Дылда! Ты… ты… ты такой…
— Какой? — Улыбаясь мне в отражение, он подошел к соседней раковине. — Красивый, очаровательный, сексуальный?
— Наглый!!! — Бросила я, перед тем, как нырнуть лицом в теплую воду.
Мыло ужасно щипало глаза, заползало склизкой пенкой под вставшие колом от туши ресницы и буквально разъедало зрачки. Я нащупала кран, сделала напор воды сильнее и попыталась смыть приправленный мылом макияж. Распахнула веки шире, закидывая туда пригоршнями воду, но противное раздражение, казалось, забралось уже и в слизистые и под кожу. Теперь еще и ходить весь вечер с вампирски-красными глазами перед этим попугаем.
Рядом как раз раздавалось его противное карканье. Ржет еще, вот балбес!
— Очень смешно, — прошипела я, пытаясь разглядеть свое отражение в зеркале.
Размытый, почти неузнаваемый силуэт с черными кругами под глазами говорил о том, что еще пару раз точно мне придется воспользоваться гадким, разъедающим все живое, мылом. Мужская фигура, высокая, крепкая и орудующая шуршащим бумажным полотенцем, заботливо кружила вокруг меня.
— Еще немного, Мария Георгиевна, — усмехнулся он, вкладывая мыло в мою ладонь.
И от электричества, трескучим забором вставшего между нами от этого прикосновения, у меня моментально перехватило дыхание. Все ругательства, заготовленные заранее для наглеца, разом застряли в горле. Черт, чувак, хватит кружить вокруг меня! От тебя так и искрит! Сейчас все вспыхнет!
Пара неуверенных движений, и мои ладошки опять намылены. Протянула руку, чтобы положить мыло, и вновь почувствовала уверенное мужское прикосновение к своей кисти. Помогает… Вот кто его просил? Ухажер, блин.
— Вот так, слепыш, еще немного, и от мерзкой штукатурки не останется и следа. — Он наклонился к самому уху. Черт, лучше бы на меня вывалили раскаленные угли, они обжигали бы меньше, чем его дыхание сейчас на моей коже. — И зачем таким красивым девочкам косметика? Никогда не понимал.
Кто красивый? Я?
Жар, зародившийся где-то под ребрами, горячими волнами уже растекался по всему телу. Сейчас свитер насквозь промокнет от волнения и стыда. Он считает меня красивой…