Да. Дядя Ваня был для меня никем. Но я почему-то остро чувствовала теперь какую-то ответственность за него, беспокойство, тревогу. А временами даже казалось, что без меня мир просто рухнет ему на голову.
Илья
Моя душа теперь бьется в ней.
Никаких сомнений.
Там. В нескольких сотнях километров, в городе, где осталась она.
А я здесь… Без возможности позвонить и услышать тот самый голос. Чуть не тронулся умом, честно. Не помню, как трассу одолел, но точно с ее образом перед глазами. Пролетел быстрее ветра, даже препятствия все будто мне подыгрывали: гребенка показалась гладкой, подъемы пологими, ямы совсем не глубокими. Даже песок, вылетающий из-под колес напевал какой-то знакомый мотив.
Все пело. Мои сердце, душа, сам я.
Летел десять часов, как оголтелый, на своем фургоне, только бы быстрее увидеть ту, что смотрела на меня с фотографии, да так, что невозможно было не умиляться. Ту, перед чьей красотой чувствовал себя беспомощным, точно ребенок. Ту, которой нарвал цветов в поле у дороги, как последний болван.
Меня ж там комары жрали беспощадно, пока среди высокой травы носился, выбирая самые красивые веточки и бутоны. А я носился, ботаник хренов, придумывая, что скажу ей при встрече, и ни одно слово не было достойно ее внимания. Говорю ж, болван! Стопроцентный!
— Привет! — Подлетел к кафе с черного хода, наткнулся прямо на Виталика, ее коллегу. — Не ушла еще?
Паренек посмотрел на меня странно так, как на привидение. Вздохнул глубоко.
— К-кто? — Спросил, едва не заикаясь.
Закрыл за собой дверь, поправил сумку на плече.
— Как кто?! — Чуть не рассмеялся я, потрясая перед его лицом разлапистым веником. — Юлиана.
— Так ушла ведь… Не так давно… — И как-то странно заморгал, втягивая голову в плечи.
— Как? — Удивился я, опуская букет. — Куда? С кем?
— Как с кем? — Точно попугай повторил Виталик. — С тобой… На машине… — И покосился на грязный, припаркованный у дороги, фургон с байком на эмблеме, а затем снова на меня. — Только ты одет был норма… — Оглядел мою мятую толстовку, запачканную машинным маслом. — Эй, что, вообще, происходит? У меня, что, крыша едет? Ты ж…
— Нет, — почувствовал, что задыхаюсь. Воздух стал плотнее сизого дыма. — Все нормально. — Отмахнулся. — Нормально.
Обреченно развернулся, швырнул букет в урну и бросился к машине.
— Эй, как там тебя?
Нужно было ехать. Срочно. Куда? Сам не знаю. Бежать? Спасать? Все исправить?
А разве теперь можно было хоть что-то исправить?