Вторая актриса. Без языка даже на порог не суйся. Вот кому хорошо. (Кивает на спускающегося по железной лестнице холеного подтянутого мужчину лет пятидесяти, одетого с изысканной небрежностью богатого человека.) Чешет по-английски как по-русски.
Первая актриса. Наш?
Вторая актриса. А то чей же? Анатолий Безруков. Неужели не слыхала? Писатель. Ни одной хорошенькой юбки не пропустит.
Третья актриса. Сценарий этот он писал. Говорят, прямо по-английски, а уж потом на русский перевел.
Четвертая актриса. Встреть я его на улице — приняла бы за иностранца. Женат?
Вторая актриса. Какую это роль играет?
Четвертая актриса. Спать, девки, надо, значит, с ним. Уж он-то свою пристроит в картинку. Чтоб за границу со своим самоваром…
Первая актриса. Кого — свою?
Четвертая актриса. Ну, Нинку Сергееву.
Вторая актриса. Да он уж давно с Люськой.
Третья актриса. Старо. Я его с Ленкой видала.
Первая актриса. Вот, стерва, вовремя легла.
Вторая актриса.Надо не только уметь ноги раздвигать, но и знать когда.
Голос. Второе, пожалуй, важнее.
Это сказала молодящаяся старушка, из бывших красавиц, а теперь уже усохшая и дряблая, и даже страшноватая от того, что пытается скрыть свою ветхость под толстым слоем румян и белил. Она и одета не по годам вызывающе ярко. В густо намазанных губах вечно дымит сигарета в длинном мундштуке. Вялые мочки ушей оттянуты массивными серьгами. На фальшивых ресницах трепыхаются черные комочки краски. Нина Ивановна Стрельникова, по кличке Мумия. Бывшая актриса, которую держат в театре из жалости кем-то вроде посыльной, мальчиком на побегушках.
Мумия. Доверьтесь моему опыту. Все в прошлом — как во сне. Ах, сколько наша сестра теряет из-за поспешности. Из-за своей уступчивости. Умение рассчитать, девочки, порой важнее, чем умение строить глазки. Одна лишняя извилина в голове ценнее вздернутого носика и пухлых губок.
Актрисы рассмеялись. Доброжелательно. И снисходительно. Мумию в театре любят и жалеют, как реликвию.
Лидия (подбегая). Нина Ивановна, голубушка, выручите, трешку — до получки. Украли в электричке.
Мумия. Растяпа. Будешь зевать — не только сумочку, жизнь уведут. Не успеешь оглянуться — а где она, молодость? Куда подевалась? И ответит тебе зеркало, как мне отвечает: «Мумия ты и больше никто».
Порывшись в карманах широкой юбки, она извлекла кошелек с мелочью и отсчитала Лиде три рубля.
Лида обняла ее и чмокнула в морщинистый лоб.
Лидия. Мумия — ты наша заступница. Палочка-выручалочка. Живи до ста лет!
Мумия. Да куда уж денусь? Мне никак нельзя помирать, пока с вас со всех долги не получу.