Ласточкино гнездо (Севела) - страница 6

Голос (кто-то сверху кричит и хлопает в ладоши). Девочки! На сцену!

Девушки опрометью бегут одна за другой, придерживая руками края длинных, до пят, юбок. На спинах подпрыгивают толстые светлые косы.

На пустой сцене — лишь задники, изображающие старинный русский собор с золотыми куполами, да в углу резное, с позолотой, массивное кресло, с обеих сторон которого стоят статисты в парчовых костюмах, высоких меховых шапках, в сафьяновых сапожках с загнутыми носами и с поблескивающими бутафорскими секирами в руках. В кресло, кряхтя, усаживается старик-актер, без грима и в своем, современном, пиджаке.

Из темной ямы зала доносится недовольный голос ассистента режиссера.

Ассистент. Василий Иванович, сколько раз вам напоминать: репетиция — в костюмах и в гриме. Для вас исключение, что ли?

Старик-актер (пожилой человек, с испитым лицом, играющий, по всей видимости, царя). Ради одной реплики актер с моим стажем не гримируется на репетициях.

Ассистент. Тем более — с похмелья.

Старик-актер . А это уж вас не касается. Я сегодня не опоздал? Чего же еще? И роль знаю. (Громко.) Скучно мне!

Ассистент. Поговорим потом. Начинаем! Приготовить фонограмму!

Старик-актер (подпер лоб рукой и не произнес, а проревел свою реплику густым басом). Скучно мне!

На просцениум вышел царский слуга, в парчовом кафтане и сафьяновых сапожках, склонился перед царем в низком поклоне и трижды хлопнул в ладоши. В динамиках под сценой зашипело, и затем зазвучала старинная плясовая мелодия.

Из-за кулис лебедями выпорхнули юные боярышни, те, что толпились у стенда, и гибкой чередой, величаво извиваясь станом и плавно поводя руками, поплыли перед грозными очами царя. Именно поплыли, потому что ног их не видно под длинными, до полу, юбками.

За складками занавеса, словно кот, затаившийся в засаде — писатель Анатолий Безруков. Он пытливо, оценивающе рассматривает каждую актрису. Они же уплывают со сцены и проходят, как на параде, перед ним. Вот проплыла и последняя, и ее Безруков окликнул.

Безруков. Лидия!

Лидия. Вы — меня?

Безруков. Да. Есть разговор.

Лидия. Отстаньте. Неужели не надоело? С утра пораньше…

Безруков. Лидочка, вы меня не поняли. Речь идет об этом, совместном с Англией, фильме, в котором есть очень выигрышная роль. Я вас жду внизу, в бильярдной.

В большой комнате, с низко опущенными двумя лампами в конусных колпаках, — два бильярдных стола. Один — пустует, за вторым — идет игра. По стенам — сплошные красочные афиши концертов и фильмов. На одной из них — смазливое нагловатое лицо дамского угодника с гитарой в руках, исполнителя цыганских романсов Николая Смирнова. Он-то и играет в бильярд с писателем Анатолием Безруковым. Но выражение лица у него, в отличие от портрета на афише, лакейски — угодливое. Он явно с умыслом проигрывает в бильярд своему сопернику, перед которым у него есть несомненное основание робеть. Безруков играет небрежно, но вполне умело.