Он замечает меня не сразу. Ему тяжело сфокусировать взгляд.
— Да? — Прищуривается Красавин.
Его плечи опущены, спина ссутулена.
Мне срочно нужно что-то сказать, но я смотрю в его глаза и не могу выдавить ни слова. Ему тяжело, ему плохо, он устал, а я тут лезу к нему со своими проблемами.
Поняв это, я вдруг ощущаю стыд.
— Я ждала вас… — Запинаясь, бормочу я. — Мне… Просто…
— Подождите меня здесь. — Отрывисто бросает он, толкает ладонью дверь и скрывается в ординаторской.
Дверь закрывается, и наступает тишина.
Я не вижу, но чувствую, как большой, крепкий доктор там, в комнатке, бессильно обрушивается на маленький диван для отдыха. Мне чудится, что я слышу его глубокое дыхание и мерное биение сердца. Представляю, как он закрывает руками лицо и молчит, чтобы не делиться ни с кем своими переживаниями.
Я тоже опускаюсь на скамейку и принимаюсь ждать. Мне жаль, что нас разделяет сейчас стена, потому что больше всего в этот момент я хочу войти, обнять его и успокоить. Пожалеть. Сама не знаю из-за чего.
— Здравствуйте, — приветствую я ординатора Невелину.
Она выходит из лифта и направляется к ординаторской. Девушка тоже выглядит уставшей и напряжённой.
— Здравствуйте. — Коротко отвечает она, даже не глядя в мою сторону.
Толкает дверь и тоже скрывается в ординаторской.
Следующие десять минут я провожу в относительной тишине, разглядывая остатки былой роскоши — свой маникюр (или то, что от него осталось) и раздумывая, не сгрызть ли мне ногти под корень, как в детстве. Очень хочется — ведь ожидание утомляет.
Медики заходят и выходят из ординаторской, а до меня никому и дела нет. Забыли, наверное.
Но ещё через минуту в проходе вдруг вырастает фигура Красавина.
— Я посмотрел ваши анализы. Вот выписной эпикриз, вот назначения и рекомендации, там всё расписано. — Он протягивает мне бумаги.
— Спасибо. — Тихо произношу я, принимая их.
Неужели, это всё?
— Я не успел посмотреть вас сегодня лично, но, думаю, мои коллеги вполне компетентны. Как вы себя чувствуете? Есть какие-то жалобы?
Я медленно поднимаю на него взгляд. Мне жаль, что всё заканчивается вот так — мы не можем даже нормально поговорить, стоим в коридоре, мимо ходят медики и пациенты стационара, и вообще всё как-то впопыхах.
— Нет. Всё прекрасно, спасибо вам. — Говорю я и разочарованно поджимаю губы. — Значит, я… могу ехать домой?
— Не смею вас дольше задерживать. — Кивает он.
Его лицо выглядит напряжённым, кадык нервно дёргается. Если бы не наше «свидание» на крыше, я бы развернулась и просто ушла. Но сейчас не могу, всё не может закончиться