.
— Ах, да. — Он погружает руку в карман своего халата, достает небольшой пакетик и протягивает мне: — Это ваше.
Пакет с одной стороны бумажный, с другой у него прозрачная вставка, и я вижу через неё камешек размером с бусину, только с причудливыми, острыми краями. Она похожа на крохотного ёжика из камня.
— О-о… — Вздыхаю я, принимая пакет и продолжая разглядывать в нём чудище, которое не давало мне спать несколько суток. Ночью мне не удалось разглядеть его, как следует, а теперь увиденное меня просто потрясает. — И кто это? Мальчик или девочка? — Усмехаюсь я.
Потому, что произвести на свет это чудо было раздирающе, ошеломляюще и просто невыносимо больно. Сомневаюсь, что даже роды смогут превзойти по шкале боли изгнание из меня этого маленького террориста.
— Главное, что здоровенький. — Вымученно улыбается мне доктор.
И я снова отмечаю: красивее этой улыбки я ещё ничего не видела. Не зря, она действует на пациентов точно обезболивающее.
— Тогда оставьте на память. — Говорю я, возвращая ему пакетик. — Пригодится для коллекции.
Он усмехается, но так ничего и не произносит.
— Вы уже выписываетесь? — Заставляет меня вздрогнуть голос Людмилы, которая внезапно выходит из ординаторской и появляется из-за его плеча.
Зыбкая романтика момента умирает в зачатке, рассеивается пылью и оседает розовой пеленой в воздухе. Мне снова становится трудно дышать.
— Да, спасибо. — Я прижимаю выписные бумаги к груди.
Доктор прячет пакетик в карман и расправляет плечи. Выражение его лица вновь обретает серьёзное выражение.
— Ну, тогда всего доброго! — Широко улыбается ординатор. — Надеюсь, больше не вернётесь к нам!
Звучит очень вежливо, но я ощущаю это так, будто меня прогоняют.
Сказав это, Людмила поднимает взгляд на Красавина и одаривает его обворожительной улыбкой. Точно также сияли её глаза, когда мы говорили о Никите.
— Я тоже… надеюсь… — Почти шепчут мои губы. И уже громче я добавляю: — До свидания!
Девушка так красноречиво жмётся к его плечу, что я спешу отвернуться и почти бегу к своей палате, чтобы быстрее собрать вещи. Мне кажется, что там — за моей спиной, она берёт его за руку. Это было бы вполне логичным после всего увиденного.
— С каких это пор мы прогоняем пациентов? — Интересуюсь я у Люды.
Операция длилась несколько часов, она прошла успешно, но отняла у меня последние силы. Я беру кружку с кофе и понимаю, что пальцы еле удерживают её на весу.
— Прогоняем? — Девушка словно не слышит меня.
— Да, ты буквально выпроводила сейчас Кукушкину.
Я отворачиваюсь и больше не смотрю в сторону Невелиной, у меня с трудом получается сдерживать раздражение, вызванное её поведением.