— Это называется заботой, Вадим Георгиевич. — Деловито отвечает она. — Давайте налью вам молока. — Ординатор берёт из мини-холодильника коробку и подходит ко мне. Льёт её содержимое в мой кофе, не отрывая взгляда от моего лица. Если она сейчас не остановится, то молоко польётся прямо на мою обувь.
Похоже, девушка осмелела настолько, что решила перейти в наступление.
— Хватит, спасибо. — Выразительно гляжу на неё я.
Невелина расплывается в улыбке и приводит пакет в вертикальное состояние.
— Прости… — шепчет она, по-прежнему не отрывая взгляда от моего лица, и тихо добавляет: — те…
Очевидно, полагает, что полдня в операционной сблизили нас сильнее.
Сделав вид, что ничего не заметил, я отхожу со своим кофе к окну.
— Представьте, насколько тяжело провести несколько дней в замызганной больнице с чудовищными болями. — Спешно добавляет Люда. — Конечно, пациентка торопилась домой. Они же все спешат убежать отсюда, как только им дают «зеленый свет»!
Теперь она ещё и оправдывается.
Я застываю с краю от окна, за занавеской, и пью обжигающий кофе мелкими глотками. Наблюдаю, как ветер вздымает с земли желто-красные листья и красиво кружит в воздухе. Краски осени настолько сочные, что хочется достать телефон и сделать пару снимков — без какой-то определённой цели, просто, чтобы были.
— Да и вы, Вадим Георгиевич, очень устали после операции. — Добавляет Люда. Моё молчание заставляет её нервничать сильнее. — Вам нужно отдохнуть, прийти в себя. Разве пациентам это понять? Они думают только о себе: о том, что им нужно получить вашу подпись, собрать вещи и поскорее убраться отсюда. Если бы они хоть немного думали о врачах, то были бы благодарнее! Так редко сейчас увидишь кого-то с цветами и конфетами, как будто им тяжело даже просто сказать «спасибо»!
Я оборачиваюсь и смотрю на неё во все глаза.
— Мы работаем ни ради спасибо, Людмила. Мы помогаем людям, спасаем жизни.
— Да. — Спохватывается она. — Да, конечно, но…
— Это нормально, что пациенты думают только о себе, о своём здоровье. Многие из них переживают такое, что их желание сбежать отсюда и забыть происходившее, как страшный сон, становится вполне очевидным.
— Да, вы правы… — Неохотно соглашается Невелина. На её лице отображается серьёзный мыслительный процесс. Видимо, она размышляет, как исправить ситуацию. — Тяжело пришлось этой Кукушкиной, она ведь беременная.
— Надеюсь, теперь у неё всё будет хорошо. — Замечаю я и отворачиваюсь к окну.
Если повезёт, смогу увидеть, как Алиса будет уходить. Мне интересно, встретит ли её кто-то. И придёт ли тот мужчина, который получил букетом по голове?