— Но в Вильно моя мама.
— А для чего существует почта? Писать вы за время войны, надеюсь, не разучились?
Оживленная толпа на расцвеченной огнями послевоенной Пикадилли в Лондоне. Жизнь входит в норму. И лица людей подобрели, стали мягче, приветливей. В толпе мелькает знакомое лицо. Янкель Лапидус. Он замкнут, чем-то озабочен.
Разрушенный Берлин. Обходя каменные обвалы, по расчищенным улицам движутся толпы пешеходов. Одноногий инвалид чистит обувь. Поднимает лицо к клиенту:
— У вас расшнурован ботинок. Можно завязать? Вопрос относится к Янкелю.
Париж. И здесь в послевоенной толпе вдруг возникает лицо Янкеля.
Янкель входит в подъезд дома. Консьержка высовывается из-за полуоткрытой двери:
— Вам писем нет, мосье Лапидус. Но, уверяю вас… скоро дождетесь.
— Вы уже второй год говорите то же самое, — вздыхает Янкель.
В ресторане полно публики. Играет оркестр. На небольшом пятачке, свободном от столиков, танцуют. На мужчинах — штатская одежда. Военная униформа исчезла.
Хозяин ресторана, толстый, апоплексического вида француз, с завидной легкостью лавируя среди столиков, ведет к их заказанным местам элегантно одетую немолодую пару. На мужчине — фрак, белая грудь, монокль в глазу. Пыхтит толстой сигарой. Дама — в дорогих ожерельях и мехах.
Хозяин подобострастно склоняется, подавая им карточки.
— Вас обслуживает Жак, достопримечательность нашего ресторана.
Жестом мага он представляет гостям худого официанта, одетого в ливрейную форму. На груди белой курточки с черными отворотами — две линии орденов и медалей. Это — Янкель.
У богатого гостя при виде орденов выпал из-под брови монокль и закачался на серебряной цепочке.
— Как тебе нравится этот цирк? — усмехнулся он. — Мне любопытно, где они купили эти побрякушки?
Гость сказал это конфиденциально, уверенный, что его не смогут подслушать. Ибо говорил он не по-французски, а по-польски. Лицо Янкеля, до того пребывавшее в виде застывшей маски с угодливой заученной улыбкой, сразу прояснилось, потеплело, и он заговорил тоже по-польски, доверительно склонившись к гостю, изучавшему карточку меню:
— Простите, но я особенно рад обслуживать поляков, моих земляков.
Гость вскинул на него монокль:
— Вы — поляк?
Янкель разогнулся и лихо, по-военному, прищелкнул каблуками:
— Лапидус Ян. Из армии генерала Андерса.
И протянул руку, представляясь. Обладатель монокля не подал ему своей, и рука Янкеля повисла над столиком.
— Для меня новость, — сказала гость своей даме, — что в славной армии генерала Андерса попадались… даже евреи. Вы из каких мест?
— Из Вильно.
— Из Вильно? — монокль снова устремился на официанта. — У меня там остался фамильный дворец, который, по дошедшим до меня сведениям, коммунисты конфисковали и превратили в приют для инвалидов. Или что-то вроде этого.