Он продолжал читать мораль и орудовать жезлом. Светлая Айюлина кожа заметно покраснела. Наказывали не меня, поэтому жезл лишь изредка задевал мне то ухо, то висок, то плечо, но даже так боль была почти невыносимой. Я чувствовала, как слабеет рука Айюлы. Ее крики стихли до всхлипов. Пришла пора вмешаться.
— Еще немного, и у Айюлы останутся следы. Люди начнут вопросы задавать!
Рука с жезлом замерла. Репутация — единственное, чем он дорожил в этом мире. На миг он застыл в нерешительности, потом вытер пот со лба и вернул жезл на место. Айюла без сил опустилась на пол рядом со мной.
Вскоре после этого в школе начались занятия. На перемене ко мне подошел Ола и поделился мнением о нашем отце.
— Классный у вас папа! — сказал он. — Вот бы мой таким был.
Что касается Айюлы, она с ним больше не разговаривала.
— Если не нравятся эти туфли, у меня и другие есть. Могу скинуть вам фотки.
Мы с Бунми смотрим на туфельное море, которое стараниями Чичи растеклось за сестринским постом. Смена у Чичи кончилась как минимум тридцать минут назад. Она успела переодеться и, очевидно, превратиться из медсестры в продавщицу. Чичи наклоняется, чтобы выудить из туфельного моря пару, которую мы просто обязаны купить. Она наклоняется так низко, что вылезает из джинсов и сверкает междупопицей. Я отвожу взгляд.
Я записывала на прием пациента, когда Чичи сунула мне под нос черные лодочки. Я отмахнулась, но она пристала намертво: иди, мол, другую обувь посмотри. На вид все туфли у нее дешевые, такие через месяц рассыпаются. Она даже не удосужилась как следует их почистить, прежде чем на пол вывалить. Я растягиваю губы в улыбке.
— Нам ведь еще зарплату не дали…
— А я недавно купила себе новые туфли, — подхватывает Бунми.
Решительно настроенная Чичи демонстрирует блестящие шпильки.
— Обуви много не бывает. У меня цены очень разумные.
Чичи уже готова к презентации девятидюймовых платформ, когда к нам подлетает Йинка и хлопает ладонями по столу. В горячей любви к Йинке признаться не могу, но сейчас я очень благодарна ей за вмешательство.
— У коматозника в палате скандал!
— Какой скандал? — Чичи забывает про свои туфли, обнимает меня за плечи и подается вперед. Так и подмывает стряхнуть ее руку.
— Ну, я собиралась зайти к своему пациенту, когда из палаты коматозника послышались крики.
— Мухтар кричал?
— Нет, его жена. Я заглянула к нему… хотела проверить, все ли в порядке. Она дьяволом его назвала. Орала, что на тот свет деньги забрать нельзя.
— Верно! Ненавижу жмотов! — Чичи несколько раз щелкает пальцами над головой, словно отгоняя потенциальных жмотов. Я уже открываю рот — хочу защитить Мухтара, хочу объяснить им, что он ни капли не жмот, а, напротив, щедрый и добрый, но… Бесстрастный взгляд Бунми, возбужденный — Чичи и темные зрачки Йинки дают понять, что слова мои сознательно передернут. Поэтому я спешу прочь от них.