— Ну а Чупаньга твоя где?
— До Кемь-реки и до Кандалухи от Чупаньги однова долго плыть, княза.
— Посредине, значит. А твой колдун, знать, сквозь землю видит, где свей идут. И за свое бесноватое кликушество желает леготы от государя? Прошка! Чтоб духу этого огузка тут не было! Пускай передаст своему хозяину, что великий князь московский не меняет государскую пользу на мракобесие! Чего сдумали-то, сыроядцы лешие, нечисть болотная!.. А не то велю плетьми отходить, чтоб бесов-то, аки в Писании, выгнать!..
Прошка ретиво вытолкал взашей лопина и вылетел сам, захлопнув дверь от греха подалее. Воевода был не скор на гнев, но как распалится — шибко тяжел на руку становился.
6
Митроха уперся плечом в громадный угловатый валун, каким-то чудом стоявший узкой нижней гранью на круглом каменном подножье. Казалось — подтолкни его и покатится по отлогому скосу, усеянному белыми цветками морошки, до самого моря. Но валун держался твердо, отрок не сумел даже покачнуть его. В полста шагах далее высилась другая диковина. Над скальным выступом нависала тяжелая туша обомшелого камня, снизу ее подпирали четыре небольших. Будто зверь на четырех лапах, в холке — полтора Митрохиных роста.
Камни были хозяевами Кузовов. Когда никто не видел, они могли оживать, двигаться, пересаживаться с места на место. Каменные спины мелких голых островков торчали из моря вокруг двух больших, словно рынды-телохранители при князе и княгине. Если бы здесь поселились люди, то и они бы скоро обратились в камни.
— У лопарей все боги живут в камнях, — сказал Феодорит. — Они называют их сейды.
Он разглядывал фигуру, сложенную из валунов, похожую на верхнюю часть человека. Приваленные спереди камни изображали вытянутые руки.
— Это сделали лопари? — Митроха кивнул на обманчиво неустойчивые глыбы. В то, что хилый низкорослый народец способен на такие игры с огромными камнями, он не верил. — Колдовством?
— Не знаю.
Инок был невесел и говорил с неохотой.
Вдали показался Одгэм. Он бежал, спускаясь с островной горы и размахивая руками. Что-то кричал.
— Гляди-ка, это колдун его так ошпарил? — засмеялся Митроха.
Добежав до них, лопин разразился длинной, сбивчивой речью. Он был страшно напуган, хватал монаха за подрясник и тянул к берегу, к карбасу, показывал на море.
— Он нашел кебуна мертвым в его куваксе, — разъяснил Феодорит страхи дикого лопаря. — Колдун умер, когда киковал. Это их бесовская ворожба. И слуги колдуна нигде нет. Говорит, что нужно скорее убираться с острова, чтобы за нами не пришел его дух.
— Помер? — У Митрохи с досады вытянулось лицо.