Часть вторая
Северная вольница
Лето 1514-е
1
Девка-холопка перекусила хвост нитки и ловко вдела в иглу новую.
— Щастлива боярышня-от наша! За мужем, за боярином в Москови дородно жить будет, в палатах богатяшших...
— Скольки ж это от Колмогор до Москови? — подняла голову от шитья другая девка. — Верст-та тышшу але поболе?
— Эка даль. Аки сирота тамо будет, — жалостливо вздохнула третья. — Отца-то с матерью ужо не видать. А быват, забижать почнет родня московска? Кто нашу горлицу пригреет?..
— Ну цего брешешь-то, Марфутка? Ha-ко помолци, — окоротила ее первая девка, подшивавшая подол сарафана у грустившей на высоком сиденьице боярышни. — Муж-то рази женку не пригрет? Да ешшо какая тут тебе сирота? Наша Алена Акинфовна вона скольки приданова повезет тудысь!
Она махнула рукой с иголкой на большой отверстый ларь с вываленной прямо на пол горой одежи: сарафанов, летников, опашней, шугаев, шушунов, из бархату, атласу, зендени, сукмани, тафтяных, мухояровых, с меховой оторочкой, серебряными и стеклянными пуговками, с жемчужной вышивкой, с золотым шитьем.
Из глаз хозяйки девичьей светелки полились мокрые дорожки. Холопка, бросив подол с иглой, выхватила из рукава утиральник и бросилась промокать ей лицо.
— А слезыньки-то рано лить, боярышня, — принялась выговаривать госпоже. — Двои седмицы до Петропавла ешшо в девках ходить, воля девицья разлелееццо ешшо. На девишнике невестину жалостницу с подружками потягнете, а ноне никако нельзя. Ноне опосле обеду сваты жениховы придут, смотреть будут товар для купца свово, высматривать невестушку нашу белояру, дородну красу нашу, ненаглядну. А коли опухшо личико увидят да жениху обскажут про Несмеяну Заплаканну, вдруг он да раздумат жениться-от?..
— А разве не сговорено еще, Агапка? — Девица схватила холопку за руку, взволновавшись надеждой. — Впрямь ли может передумать? Уж я бы тогда и расстаралась не глянуться-то сватам!
— Ии, Алена Акинфовна, — будто даже обиделась Агапка, — как же не сговорено, когдысь ешшо зимой отцы ваши уладились. А сватам положено, как без сватов. Да грех тако думать-то, боярышня. Жених-от у нас справной, пригож молодеч, роду боярскова...
— Я сама из боярского роду, — вскинула подбородок Алена Акинфиевна. — Дед мой на новгородском вече сидел. А в ихнем роду боярство сто лет как быльем поросло... И надо ж было ему в церкве-то меня углядеть! — Невеста снова поникла. — А я-то и не знаю, каков сам, не видала толком. Да что и знать — нелюб он мне сразу!