Речь о чём идёт? До этого я работал в одной из стран Азии — именно классически: ты разрабатываешь, ты вербуешь… Ищешь, как золотоискатель. Моешь, моешь — и находишь „самородок“. А здесь, в США, — моешь, моешь — и хрен ты чего смоешь! Если найдёшь „золото“, то потом это оказывается какая-нибудь „подстава“.
И вообще, у предыдущего руководства резидентуры была ориентация на „заявителей“, на „инициативников“. Соломатин ждал „заявителя“ — на этом он сделал себе карьеру. Тогда, при нём, появился Уокер>{77}…
Соломатина очень ценил Юрий Владимирович Андропов».
Неудивительно! Можно было бы сказать, что Борису Александровичу безумно повезло: старший уорент-офицер>{78} ВМС США Джон Энтони Уокер не только сам предложил свои услуги советской разведке, но и постепенно привлёк к работе своего брата Артура, сына Майкла, да ещё и своего друга Джерри Уитворта — все они служили на военно-морском флоте, были связаны с секретной информацией. Генерал-майор Соломатин, в то время главный резидент КГБ в Вашингтоне, руководил операцией по их вербовке.
(Несколько позже, уже в качестве резидента в Риме, он принимал участие в вербовке ещё одного американского военного моряка — Гленна Майкла Соутера>{79}.)
Мы отнюдь не случайно написали, что «можно было бы сказать», ибо к такому безумному везению, когда в посольство вдруг заявляется шифровальщик и предлагает свои услуги, нужно добавить ещё и мастерство оперативника, который сможет должным образом разобраться в подобном предложении и его реально его оценить. Знали бы мы, сколько «инициативников» — потенциальных агентов — каждодневно предлагают свои услуги представителям той или иной разведки! И кого только среди них нет!
Писатель Борис Николаевич Григорьев, в прошлом — опытный агентурист, пишет с глубоким пониманием дела:
«Вообще должен отметить, что мне „везло“ на заявителей. Особую категорию составляют люди больные, которые в условиях западной терпимости к ним как пчёлы на мёд слетаются на иностранные представительства и тоже предлагают там свои услуги. Распознать их новичку в дефиците времени не так просто. Есть такие формы шизофрении, которые требуют по крайней мере длительного общения с пациентом, прежде чем становится ясно, с кем имеешь дело. А если шизофреник ещё и с образованием, и с фантазией, то он может довольно долго морочить голову своими на первый взгляд „разведвозможностями“. <…>
Но вообще с каждым из таких посетителей стоит всё-таки хорошенько разобраться. И вполне нормальный человек на Западе может иметь такие причуды, что его легко принять за больного. Жизнь подсовывает иногда такие невероятные варианты, которые не может нарисовать в своей голове самый талантливый и изобретательный фантаст»