.
Разумеется, Джеймс Энглтон сразу заподозрил в «Скотче» подставу, но так как с «Федорой» (помните, что каждое ведомство дало агенту собственный псевдоним?) в основном работало ФБР, то возобладала точка зрения его многолетнего шефа Эдгара Гувера>{95}, который безоговорочно доверял этому агенту. Хотя есть мнение, что доверие это было обусловлено, в частности, и тем, что до шефа доходила не вся получаемая информация, а только тщательно проверенная и подтверждённая.
А ведь Юджин Питерсон говорил так:
«„Федора“ предоставил недостаточное количество контрразведывательной информации. Он не установил факты проникновения КГБ в объекты своего интереса. Главным образом информация „Федоры“ касалась того, кто есть кто в резидентуре КГБ в Нью-Йорке»[175].
Контрразведчик Питерсон работал, что называется, «на земле» — поэтому и судил реалистично, по-земному.
Считается — точнее, об этом говорится, но не часто, не везде и далеко не всеми (в воспоминаниях Дроздова эта фамилия вообще не упоминается, а Соломатин ни в чём не был уверен), — что Кулак работал на американцев. Но также есть версия, что он не был предателем, а выполнял роль «подставы» КГБ.
Вот посмотрите:
«Чтобы в резидентуре КГБ Нью-Йорке и в Москве укрепилось мнение о Кулаке как об инициативном, перспективном работнике, ФБР поставляло ему соответствующую информацию. Это были подлинные материалы, либо имеющие низкий гриф секретности и были предварительно обработаны в ЦРУ (плохой перевод. — А. Б.), либо научно-технические разработки в области передовых технологий, на внедрение которых в СССР потребовалось бы более двадцати лет»[176].
А теперь поменяйте в том же абзаце ЦРУ и ФБР на КГБ — и наоборот.
По мнению контрразведчика Юджина Питерсона, его информация «главным образом касалась того, кто есть кто в резидентуре» — а это, поверьте, не самый большой секрет! Как правило, «легальные» разведчики «засвечиваются», то есть становятся известными противнику, достаточно быстро, после чего именуются «установленными разведчиками». Разумеется, никто из страны их не выгоняет, однако внимание к ним местных спецслужб повышается.
Не была ли и информация, передаваемая в ФБР, подготовлена на Лубянке? Вполне возможно, что посредством «двойного агента» спецслужбы вели друг с другом игру, ни подробностей, ни результатов, ни итогов которой мы не знаем. И ведь какая-то игра была!
Недаром же Алексей Кулак, возвратившийся в Москву в начале 1968 года, уже в 1971-м вновь был направлен в «Волчий город на Гудзоне». И это несмотря на явные «странности» в его поведении: обедал, как нам сказали, в «райотделе» ФБР, после обеда заходил в бар, мог «глотнуть пивка» в рабочее время прямо на рабочем месте… Перечислять можно дольше, но и этого достаточно. В Центре, что, этого не знали? А внешняя контрразведка зачем в конце-то концов?!