.
Чтобы русский мужик, да ещё фронтовик, заморачивался каким-то «кризисом среднего возраста»! Это у американцев, у которых психоаналитик является чуть ли не членом семьи, сплошные кризисы — почему автор и делает подобные выводы, не понимая, что у наших граждан всё было несколько проще. Недаром утверждал пролетарский поэт, что «у советских собственная гордость». И психология в общем-то тоже своя.
Вот и генерал Соломатин недоумевал:
«Алексей Кулак — фронтовик, герой, перспективный учёный, блестящий офицер, скромняга в быту и не проявлявший особых амбиций на службе — не вписывался ни в одну из привычных категорий (изменников. — А. Б.). Денег на шпионаже он, похоже, не заработал. В Америке оставаться не захотел. Советскую власть уважал.
Тогда — что? Загадка»[171].
Пусть не смутит кого-то утверждение о непроявлении «особых амбиций». В последнее время у нас часто можно слышать о разного рода «амбициозных проектах», между тем как «амбициозность» всегда имела в русском языке негативное, отрицательное значение. «Амбиция — обострённое самолюбие, а также спесивость, чванство», — объясняет классический Словарь русского языка Сергея Ивановича Ожегова.
И вот, кстати, свидетельство ещё одного из тогдашних коллег Алексея Исидоровича:
«В отличие от других членов советской колонии Кулак не интересовался приобретением вещей, пользовавшихся в тот период особым спросом: транзисторных радиоприёмников, магнитофонов, другой бытовой техники»[172].
Вопросы и сомнения возникали и у американских «коллег»:
«Нельзя исключать, что как Кулак, так и здание конторы ФБР могли находиться под наблюдением советской разведки. Юджин Питерсон, который 15 лет проработал в контрразведке ФБР и возглавил советский отдел, согласился с мыслью, что если „Федора“ был искренен, то он испытывал судьбу, избрав такой путь установления первичного контакта. По мнению Ю. Питерсона, „это было рискованно, причём возникло много вопросов“»[173].
Откроем тайну: подавляющее большинство профессионалов мыслит одинаково, хотя и будучи противниками друг друга. У каждой профессии свои законы, так что даже «марксистский подход» (в советские времена он у нас был к любому вопросу, а потому и был достаточно формальный) не мог изменить их коренным образом.
Неудивительно, что те же вопросы возникли у Бориса Александровича:
«Сам факт его прихода в штаб-квартиру американской контрразведки тоже из разряда уникальных. Только одним этим Кулак сбил с толку лучших аналитиков ФБР, надолго посеял смятение в их умах. Вы можете себе представить, чтобы оперативник ЦРУ вот так запросто явился на Лубянку и сказал: „Привет, ребята, хочу быть вашим агентом“? Нет, это было не по правилам, разрушало все прежние стереотипы. Понятно, что американцы поначалу сильно задумались: кто он — настоящий предатель или подстава КГБ? Споры по этому поводу продолжались много лет»