И вслед за тем заявил, что считает импрессионистов опасными революционерами[64].
Лев Толстой, характеризуя русских царей, эту «галерею чудовищ», сказал о Николае II: «невинный гусарский офицер, молодой человек, который ничего не знает, ничего не понимает».
Эта характеристика замечательно совпадает с серовской трактовкой образа, ибо до войны 1904 года, до 9 января 1905 года еще можно было говорить о Николае II как о «невинном гусарском офицере». Ничто еще не обличало в нем кровавого царя, будущего героя серовской карикатуры, – может быть, только какая-то бездумность, свидетельствующая о том, что этот человек способен подчиниться злой воле любого и, подчинившись ей, сделать много зла. Тогда Серов, очевидно, не предполагал еще, что это качество для главы государства преступно, а может быть, и не осознал самого этого качества и только почувствовал все это изумительным чутьем художника и перенес на полотно. «Ну какой он царь?» – кажется, говорит художник своим портретом. Но именно потому, что на портрете «не царь», получился едва ли не единственный во всем мировом искусстве интимный портрет монарха. Кроме того, это был портрет, редкий по сходству. Чрезвычайно довольный работой Серова, царь сказал ему, что решил выделять по тридцати тысяч рублей ежегодно из своих личных средств (в них он ориентировался свободно) на издание журнала «Мир искусства», которого, конечно, в глаза не видывал. За эту услугу Серов решил подшутить над своими собратьями по журналу. Это была злая шутка. В тот день, когда назначено было заседание редакции «Мир искусства», он пришел первым туда, где должны были собраться «вольные общники», и поставил портрет в конце стола, задрапировав и осветив его так, что портрет казался живым человеком. На входивших глядел живой царь, особенно удивительны были глаза. Он сидел в домашней тужурке, положив обе руки на стол, этот «невинный гусарский офицер», и люди, входя в комнату, пугались, увидев у себя столь высокого гостя. Пугался Шура Бенуа, пугался Дима Философов, пугался Левушка Бакст… А злой Серов хохотал. Нет, он все же прав – люди именно таковы, какими он их видит и изображает, даже лучшие люди, его друзья. Портрет «в тужурке» был последним царским портретом, который исполнил Серов.
В следующий раз Серову пришлось «портретировать» царя только в 1905 году – в карикатуре.
И вообще в 1905 году он не пишет ни одного портрета хоть сколько-нибудь официального, но зато с особой охотой пишет портреты людей, близких ему духовно. Никогда он не писал столько портретов артистов, поэтов, писателей, как в 1905 году. Первым из них был портрет артистки Ермоловой.