Оуэн не стал телепортировать планктон в пещеру, хотя уже знал в какой стороне стая. Надо прогуляться и немного прийти в себя от своих фантазий и потрясений.
Оуэн выбрался из пещеры и побрёл в ту сторону, где жужжала стая планктона, распугивая по дороге рыб и крабов. Сегодня он был как-то не собран, неуклюж в движениях. И выглядел необычайно угрюмо. И всё живое вокруг почувствовало подавленное настроение этого гиганта, местной достопримечательности, феномена морского сообщества. И все мгновенно разбегалось с его пути: мамы-рыбы и папы-воспитатели, не зная, чего ожидать от него в таком состоянии, подали знак и попрятали своё потомство в зарослях и впадинах, крабы зарылись в песок. Разнообразные раковины захлопывались, щупальца втягивались. Но Оуэн даже не обратил на это внимание.
Всё как обычно, думал он, бредя — суета, борьба за выживание. Как всё мрачно.
Оуэн чувствовал себя... обворованным, что ли. Как будто он что-то забыл или потерял. Он и вчера мучился похожим ощущением...
Надо увести сознание по другой ветке реальности, что сводит на нет ценность вещих снов и наваждений. Иначе можно сойти с ума. Поэтому он постарался отвлечься и занять себя чем-то обычным, повседневным. И ему это удалось.
Подкрепившись, Оуэн окончательно проснулся и пришёл в себя. Теперь можно вернуться в пещеру и спокойно подумать.
Он сам, и не во сне, постигнет тайну Любви и её значения для вселенной. И роль Творца в этом божественном калейдоскопе. Сны сами по себе, а он — анахорет моря, Giant Octopus, Octopus vulgaris, криптит, древний головоногий моллюск, одинокий осколок исчезнувшей цивилизации — сам по себе. Он не сдаётся и бодро идёт к своей цели. Сам. Один.
* * *
— Всё в порядке! — сказал Наблюдатель-иммолог, отключая прибор, похожий на старинный фотоаппарат, установленный на треноге на берегу океана. Это был пожилой загорелый мужчина в льняных полосатых шортах и растянутой футболке неопределённого цвета. — Он хорошо перенёс обнуление.
— Уверен, Марселло? — переспросила стройная девушка в светлом сарафане, складывая штатив и прибор в большую полотняную сумку.
— О, да, Инес! — кивнул тот, забирая у неё сумку и направившись от моря шоссе, проходящему рядом. — Ничего удивительного! Выживет. Он планетарную катастрофу пережил. Что ему какая-то мозаичная корректировка памяти.
— Чудесный экземпляр, Giant Octopus! — кивнула Инес. — Нам повезло с этим проектом. А то люди такие скучные и жестокие существа. Я рада, что нас перевели.
Пара уселась в яркую красную машину, и уехала. Только прозрачная вода с шумом набегала на золотой прибрежный песок, да чайки, как обычно, кричали над волнами, выманивая наверх рыбу. Иная проявляла любопытство, выглядывая на шум, поплатившись за это жизнью.