Имя редкое в этих местах. Восточная девушка, какая-нибудь сарацинка, привезенная сюда крестоносцами? Может быть, что-то удастся узнать о ней? Но у кого? Видеться с отцом Изабелла сейчас совсем не хотела – знала, что тот ни за что не откажется от идеи выдать ее замуж. Хотя он, бывший в крестовом походе, мог что-то знать. Можно было расспросить деда, который знал множество историй, в прошлом не раз встречался и с королевскими семьями, и с простым сбродом, – но тот уехал в Ноттингем. Кто еще мог знать хоть что-нибудь о неизвестной женщине с восточным именем? Кто вообще знает, что правда, а что ложь в тех бесчисленных историях и народных песенках про Робина Локсли?
Песенки. Изабелла только сейчас подумала о них. Она урывками слышала несколько таких баллад в Англии – но именно урывками, случайно. В то время, когда бродячие менестрели по всей Англии пели эти песенки, Изабелла и Эмилия были еще слишком маленькими. А самое главное – не бывали в таких местах, где это можно было послушать. Песенки пелись по дешевым харчевням и постоялым дворам, а сестры всегда ночевали в одном из отцовских домов. Изабелла даже вспомнила, что за такие песни менестрелей могли и повесить. Послушать бы сейчас несколько баллад о нем, понять, что из этих историй правда, а что менестрели и сами придумали. Только где их теперь услышать?
***
В ноябрьской предутренней темноте невозможно было бы разглядеть издалека землю, если бы не огни.
– Вон там, видите, господа? – шкипер, прекрасно говорящий по-французски датчанин, обернулся к Вексенам.
– Нет, – признался Бернар. Что-то впереди, может быть, и вырисовывалось из общей темноты, но что это – понять он не мог.
– Это маяк у входа в гавань Скегнесса. И мы уже скоро будем на месте.
– Быстро вы, – уважительно кивнул рыцарь.
– Моей заслуги тут почти нет, просто нам всю дорогу везло с ветром.
– До Ноттингема еще как минимум два дня пути, – пробормотал сзади Жиль Вексен. – Даже если все пойдет как по маслу, мы приедем только завтра к вечеру.
– Будем верить, что еще не все потеряно. Я надеюсь, что казнь приберегли на сладкое на последние дни ярмарки.
– Что вы собираетесь делать, отец? Что мы вообще можем сделать?
За время пути Жиль Вексен не раз задавал отцу этот вопрос, но осторожный Бернар пока лишь отмахивался и говорил, что сначала надо добраться хотя бы до Англии.
– Будь это не ноттингемский шериф – я явился бы к нему лично и начал бы начистоту, – отозвался Бернар Вексен. – Но он – не тот человек, с которым можно вести честный разговор. Узнать бы, остались ли у графа старые друзья в Ноттингеме и окрестностях, как их найти? В байках о нем говорили, что в шайке было чуть ли не полсотни. Парни крепкие, десять лет назад им было, как я понимаю, лет по двадцать-тридцать, так что они и сейчас полны сил. Кто-то же должен был остаться, не разбежаться. Только искать надо быстрее, времени совсем нет.