– Ох, у них, наверное, дорого все в баре.
– Ну, потянем как-нибудь, – Янника тоже вздыхает. – Много ли нам надо?
– Если что, кофе возьмем.
– Ага. Мы сорок минут в горку тащимся именно для того, чтобы выпить кофе! Который есть у нас в сараюшке даром! Уффф, наконец-то. Они же тут должны в отеле говорить по-английски? – вслух думает Янника.
– Конечно. Но, если что, я переведу.
Народу в баре много, лица почти все знакомые: тренеры, смазчики, массажисты, кто-то из спортсменов. За одним из столиков устроились двое самых молодых в первой сборной, Пер Норхейм и Каспер Бакке. В углу Томми, раскрыв на коленях ноутбук, о чем-то разговаривает с тренером команды. Увидев Лиду, Томми отодвигает ноутбук, поднимается и идет к столику девушек.
– Знаете что, – быстро говорит Янника, пока немец пробирается через тесно заставленный зал, – нам на следующую поездку надо одинаковые футболки заказать, а? С надписью «Томми, я не хожу на твой сайт!»
Лида фыркает.
– Прекрасного вечера, леди, – Томми, зная, что Янника не говорит по-норвежски, обращается к девушкам на английском. – Янника, вас отдельно поздравляю, Люнд провел сегодня шикарную гонку. Лидия, не пробовали присмотреться к Касперу Бакке? За него будет интересно болеть, перспективный парень.
– У меня есть за кого болеть, – выдавливает Лида, и, чувствуя, что она снова забыла все английские слова, переходит на норвежский: – Тебя их тренер ждет. Валяй, пиши, чтобы было много кликов.
– Напишу, да, – Томми оживляется, смотрит на Яннику, продолжает по-английски: – Разузнал многое. За один только вечер! Быков, ваш русский, и Норхейм поспорили на ящик водки, кто из них будет выше на полтиннике в конце сезона. Стине почти помолвлена, оказывается! Ну, про нее совсем неинтересно писать, она приличная.
– Томми, тебя ждут, – снова по-норвежски говорит Лида.
– Да, да, делаю статью, тренер много интересного рассказывает! Кстати, он говорит, Хальворсен таки собрался завтра стартовать. Ну хоть поржем.
Томми разворачивается и уходит к своему столику.
– Лида, тихо! – шепчет Янника. – У вас такое лицо, как будто вы сейчас его задушите.
– Я могу, да.
– Не сомневаюсь. Не обращайте внимания. Он же беззлобный, он от всей души.
– Ага, – выдыхает Лида и по-русски, сама себе, говорит: – Лучезарный идиот.
– Коньяка, два по пятьдесят, – обращается Янника к подошедшему наконец официанту.
В январе темнеет рано, и под конец гонки на стадионе уже почти сумерки. Лампы телевизионщиков бьют Хальворсену прямо в лицо, но он привычный и даже не щурится. Он стоит перед камерой, в одной руке – уже надкушенный банан, в другой – поясная фляжка, – и отвечает кому-то из журналистов. Дышит еще тяжело, но уже не хватает воздух ртом, как сразу после финиша.