Лида очень хочет подойти и сказать спасибо, просто спасибо, – но сейчас его рвут на части журналисты. Ничего. Потом. Она все скажет завтра утром. А сейчас лучше выдохнуть и спокойно выспаться в номере. На вечеринку ей все равно не попасть, там только команды и аккредитованная пресса. Да и что там делать? А вот выспаться надо, иначе у нее завтра в полпятого утра будут синяки под глазами.
В номере она еще раз быстро просматривает с телефона новости. Все спортивные издания уже написали об уходе Хальворсена, все наперебой начинают вспоминать его карьеру и словно заливать лыжника медом и сахаром. Пишут только хорошее, но Лиде почему-то больно это читать. Где ж они раньше были с этим сахаром? Почему никто, кроме Иверсен, не написал ни единого доброго слова в начале сезона, когда косяком шли тридцатые-сороковые места, когда приходилось c таким трудом отбираться в родную команду?
Только не плакать. Все, поздно уже плакать, да и незачем: он со всем справился, завоевал медаль в последней гонке, ни один недоброжелатель не сможет ничего сказать, – вон, даже Томми уже молчит.
У нее тихо вздрагивает телефон. Новое сообщение. С незнакомого номера, по-норвежски. «Лидия, если ты не спишь, спустись, пожалуйста, в холл. Юнас».
С незнакомого номера. Ну да, старый-то его номер она заблокировала.
«Сейчас приду», – отвечает Лида. И, даже не посмотрев в зеркало, быстро идет к лифту.
– Я боялся, что ты уедешь после гонки, и я тебя не застану, – говорит он. – Увидел тебя по телевизору в самом начале, еще до старта. Прямых рейсов из Тромсё в Тронхейм нет. Летел через Осло. Хорошо еще, стыковка удачная попалась. Очень боялся, что ты уедешь.
– Мог бы мне написать, – отвечает Лида, глядя в сторону.
– Тогда бы ты точно уехала. Или заблокировала бы и этот номер.
– Да, – кивает она. – Зачем ты прилетел?
– Не знаю. Слушай, еще не поздно, давай пойдем куда-нибудь? Просто посидим. В какое-нибудь тихое место?
– Не хочу никуда. Пойдем, поднимайся ко мне в номер. У меня чайник с собой, и кофе есть, только растворимый. И еда найдется, я ж знатный бомж-турист.
В номере она молча наполняет чайник, ставит его греться и, щелкнув клавишей, оборачивается к Юнасу и снова спрашивает:
– Зачем ты прилетел?
– Не знаю, – повторяет он. – Увидел тебя. Перед стартом показывали зрителей на трибунах, ты стояла около финиша, в розовой куртке, розовой шапке.
– Да.
– Я подумал – им еще бежать два часа, потом всякие церемонии, награждение, пресса… короче, вряд ли ты улетишь до вечера. А скорее всего – вообще завтра.
– Да.
– Хотел еще раз попробовать. Хотя бы увидеться. Попытаться, что ли. А то ты улетишь совсем, затеряешься где-нибудь, и я себе никогда не прощу, что не попробовал еще раз.