– О… – только и смог выдавить полицейский чиновник, прикидывая, какие горизонты для следствия открывало это сообщение.
Таксидермист, к которому привел своих спутников сэр Бенедикт, видимо, был чужд таким новомодным западным веяниям, как маркетинг и реклама, потому что над его замутненными временем и пылью окнами располагалась вывеска «Шушельник». Криптозоолог без тени сомнения толкнул дверь, в которую побоялся бы войти почти всякий порядочный горожанин, если, конечно, у него не было пистолета в кобуре. Такая устрашающе облезлая дверь могла вести только в сомнительный притон.
Впрочем, Лутфи и Бесогонов незамедлительно пожалели, что дверь вела не в притон. Внутри пахло мокрой шерстью и дохлыми мышами. Со всех стен и полок на посетителей таращились оскаленные морды и блестящие стеклянные глаза. Под потолком радостно летала счастливая моль, по благосклонности судьбы оказавшаяся в своем мольем раю. На треньканье входного колокольчика вышел ветхозаветный старик с растрепанной бородой, будто сшитой из чьей-то шкуры. У деда были поразительно длинные и красивые пальцы, которым позавидовал бы любой пианист.
– Шта, господин хороший, опять кака тварь твоими стараниями издохла? – без приветствия обратился он к Бруту, сразу давая понять, кто тут безусловный чемпион по части мизантропии и хамства.
– И вам не хворать, Антип Христофорыч, – бодро откликнулся криптозоолог. – Верите ли, вот всех людей не люблю, а вас обожаю за честность.
Но старику вдруг стало не до ответа, он встретился глазами с ховалой и замер, едва не разинув рот.
– Подумать только… и каких тварей не носит земля. И шта, у нево в черепушке двенадцать глазниц? – наконец определился с подсчетами чучельник.
Сэр Бенедикт моргнул, видимо, эта занимательная мысль не приходила ему в голову.
– Вероятно. Никогда не видел череп ховалы.
– Так, как помрет, приноси, вместе и посмотрим.
Бесогонов нетерпеливо кашлянул: пристава не покидало ощущение, что он присутствует при разговоре двух маньяков.
– Нельзя ли ближе к делу?
– У нас с вами, господин хороший, делов пока нету. Выберите себе чучело, тогда и поговорим, – резко оборвал его старик.
Бесогонов только хмыкнул и, подмигнув Луту, шепотом сказал:
– Теперь мы знаем, в кого превратится твой господин лет через тридцать.
Меж тем, пока Лутфи с интересом заглядывал в пасть гиппогрифа, Бесогонов сооружал бойкий чуб мантикоре, а затем оба норовили примерить себе чьи-то бивни, явно отданные не вполне добровольно предыдущим хозяином, криптозоолог и владелец лавки нашли общий язык.
Сэр Бенедикт начертил на клочке бумаги три извилистые линии, и чучельник закивал.