– А вы по какому ведомству служите? – заворковала брюнетка в голубых лентах.
– А за границей бываете? – не отставала от нее блондинка со вздернутым носиком.
– А по батюшке вас как величать?
– А фамилия какая?
– Брюшков у него фамилия, Брюшков! – закричал торжествующий Аполлон, уже горько пожалевший, что так неосмотрительно перенаправил внимание граций.
– И-и-и, какая досада, – протянула разочарованная мадемуазель Локоткова и перекинула копну рыжих локонов за спину.
Ее пренебрежительный тон пронял даже Брута, потому что он стряхнул с себя все три маленькие ручки и резко сказал:
– Не припомню, чтобы я предлагал вам взять свою фамилию, мисс.
– Обиделся, – досадливо передернула плечами другая грация, глядя в спину удаляющемуся криптозоологу.
– Ну пусть его чудище ваше утешит, – усмехнулся Аполлон, удовлетворенно глядя на то, как по следам обиженного доктора крадется сфинга. – Не впервой.
V
– Она точно не опасна? – спросил пристав, провожая глазами пушистую кисточку на конце хвоста сфинги, которой та кокетливо махнула на прощанье, скрывшись за углом шатра для отдыха мужской команды.
– Моя Дуся и мышки не обидит! – капризно поджала губки мадемуазель Локоткова и даже ножкой топнула в подтверждение своих слов.
– По крайней мере, пока на ней ошейник, – подтвердил Аполлон, несмотря на свои слова осмелившийся приблизиться к рыжей грации, только когда ее саблезубая охранница скрылась из виду. – Это я вам как специалист по магическим замкам говорю.
Солнечный бог словно невзначай поправил значок Императорского банка, на этот раз прицепленный к карману рубашки, и глаза мадемуазель Локотковой вновь зажглись неподдельным интересом.
Как, впрочем, и глаза пристава…
– Погодите-погодите, а не вы ли Аполлон Макарыч Светлов из службы безопасности главного отделения Императорского банка в Князьгороде?
– Он самый, – выпятил грудь банкир и скосил глаза на Эвлалию Витальевну, оценила ли.
– Помню-помню, мне при вашем переводе предупредительная записочка приходила-с из столичного управления… – удовлетворенно отметил Порфирий Аверьянович и тоже не удержался, посмотрел-таки на грацию, не удалось ли перетянуть интерес на свою сторону.
Но барышня, видно, была ума не особо острого и пока лишь бойко хлопала ресницами, соображая, что за разговор затеяли мужчины.
– Это по какому же поводу, позвольте спросить?
– А по поводу вашей бурной студенческой молодости-с.
– Да полно вам! – немного натянуто рассмеялся Аполлон. – Кто помнит те юношеские забавы!
– Ну, у кого забавы, а у кого наклонности, – многозначительным «хе-хе» поддержал веселье пристав. – На то и служба наша, чтоб помнить…