Десять лет уже бытует странная и опасная мода брать к себе в домашние питомцы редких зверей, но привыкнуть к этому все равно невозможно. Есть закон, предписывающий сдавать всю обнаруженную на территории Великороссии уникальную живность в зоосад. А об иностранных монстрах господам чиновникам думать недосуг. Вот и ходят баре кто с мантикорой на поводке, кто с чупакаброй под мышкой – кончились золотые времена для комнатных собачек.
Лутфи благоразумно подождал, пока женщина и мантикора пройдут мимо, и только потом протиснулся в калитку. Сам дом был добротный, двухэтажный и, судя по табличке, принадлежал потомственному дворянину Феликсу Любчику, а судя по голым окнам, был тому самому дворянину без надобности. Флигелек же, наоборот, имел вид обжитой и достаточно опрятный. Рядом с дверью поблескивала табличка «Сэр Бенедикт Брут. Криптозоолог». Ниже еще одна, теперь уже с иностранными буквами, «Sir Benedict Brute. Cryptozoologist». Последнего слова Лутфи не понял ни в русском написании, ни уж тем более в иностранном. Подумалось только, что это, наверное, специализация у доктора такая. Вот бывают же акушеры, окулисты, хирурги, коновалы… Или коновалы – это не то?
Знал бы молодой человек, сколь неизмеримо ближе его возможный наниматель к коновалам, нежели к окулистам, тогда, возможно, крепко бы задумался, прежде чем дергать за витой шнур дверного колокольчика.
Казалось, колокольчик еще не успел и шелохнуться, как дверь распахнулась, едва не снеся беднягу Лута с крыльца, и на пороге появилась высокая щекастая девка, поперек себя шире. Через одно ее плечо было грозно перекинуто вышитое полотенце, а через другое – русая коса в кулак толщиной. Незнакомка сначала недоуменно посмотрела поверх головы невысокого юноши и только через секунду соблаговолила опустить орлиный взор вниз.
– Тебе чего? – Голос у красавицы был под стать внешности: грудной, басовитый.
Не успел Лутфи ответить, как из недр дома полетел совсем другой, нежный, тембр:
– Глафира, будь вежливой с посетителями!
Глафира окинула молодого человека презрительным взглядом, дескать, не по рылу каравай, и вполоборота, с явным возмущением, ответила:
– Анфиса Ксаверьевна, матушка, так он же из простых!
– Но и ты тоже не графиня! – назидательно отозвалась невидимая фея.
– С чем пожаловал…ли? – выдавила из себя девка, косясь круглым глазом себе за спину.
– Вот. – Лутфи протянул ей страницу газеты с объявлением. – Тут сказано спросить доктора Бенедикта Брута.
Имя иностранца на язык ложилось неуклюже.
Глафира бесцеремонно выдернула объявление у него из рук и с криком «Анфиса Ксаверьевна!» скрылась в доме, оставив «неперспективного» посетителя топтаться на пороге. Молодой человек постоял некоторое время, повертел головой, помял в руках снятый с головы картуз, а затем, то ли под гнетом любопытства, то ли под воздействием второго дядькиного совета, слегка пригнувшись, просунул голову в полураспахнутую дверь… и тут же с тихим вскриком отпрыгнул назад.