В разворошенной «травкой» памяти всплыл анекдот из детства, который с горьким сарказмом рассказывал матери отец.
«Встречаются два новых русских. Один хвастает перед другим новым галстуком.
«Хороший, – щупает товарищ галстук. – Почем брал?»
«Пятьсот долларов».
«Ну и ты и лох! В магазине за углом такой по тысяче продают».
– А-ха-ха! – не выдержав, Ника, как от щекотки, сложилась пополам.
Хорошо, в этот момент поезд летел на скорости, шумом и свистом заглушая ее истерику.
И тут же, на смену смеху, пришла пронизывающая жалость к хозяйке, у которой все же было немало положительных качеств. Она была трудягой и вкладывала в свой клуб не только мужнины деньги, но свои время и душу. А еще она занималась благотворительностью, была хорошей матерью для своего позднего, от нынешнего мужа, ребенка. Бабушкой, по слухам, она была вообще превосходной – выждав, пока невестка, жена сына от прежнего мужика, родит, она быстренько развела молодых по сторонам и, захапав малыша, посадила внука с няньками в своем загородном поместье.
Этот штрих из жизни хозяйки вызвал у Ники уже не смех, а икоту.
Выходя из метро Ника, глубоко вдохнув отрезвляющего осеннего воздуха, вдруг отчетливо поняла, что именно в ситуации с Нинкой и Алексеем ее сильнее всего угнетает.
Ее глубинное, «материно» мировоззрение безнадежно отстало от нынешнего времени, в котором власть все увереннее захватывали женщины, по ходу меняя не только приоритеты, но и мораль.
Недаром на смену «мужским» словам-привилегиям – «адюльтеру», или проще «леваку» пришли другие, модные «женские» слова – «сексизм», «абьюз» и «харрасмент».
В своем нынешнем состоянии она считала вчерашний поступок не столько подлым, сколько дико глупым.
Если уж она захотела отомстить этой семейке за свою растоптанную гордыню, ей надо было заходить совсем с другого конца.
Заскочив в подъезд, Ника уже понимала, что нужно сделать, дабы освободиться от устроенной самой себе моральной тяготы.
Открыв дверь в квартиру, она по привычке обработала руки антисептиком, и как была – в плаще и кроссовках – вбежала в комнату, села к компу.
Открыла фейсбук и первым делом полезла на страничку к Нинке – этой несчастной курице, опрометчиво оставившей в разделе «информация» номер своего мобильного.
В фейсбуке, как давно уже выяснила Ника, Нинка бывала редко. Последняя фотка – халатик и сто одна бордовая роза – была датирована восьмым марта.
Хорошая травка в голове все расставила по местам!
Нинка – стареющая, наивная, принесшая лучшие годы на алтарь супружества овечка.
Жертва абьюза, заложница сексизма…