Я надеваю рюкзак на плечи. В тишине слышится кваканье лягушек, стрекотание мелких насекомых и свистящее сопение Нетти. Сбивчивое и пятнистое, как её кожа.
Ивовые прутья смыкаются над нами, прыгая по ветру. За ними не видно ничего. Непонятно, в какую сторону идти и где искать ориентиры. Ещё более прозаичный вопрос — где искать выход, и есть ли он вообще.
— Мы не з-з-заблудились? — отгадайте, кто подаёт голос первой.
— Нужно было идти вдоль дома, — замечаю я. — Я же вам говорила! Дома полагается строить на хорошем грунте. И мы не сбились бы с пути.
— Думаю, здесь не так много места, чтобы заплутать, — подаёт голос двенадцатая.
— Но мы же потеряли путь! — раздражение переполняет меня.
— Р-р-рано п-п-паниковать, — вмешивается Нетти, и её реплики снова подливают масла в огонь. — М-можем п-пойти н-назад по н-н-нашим следам.
— А это хорошая мысль, — двенадцатая хмурит брови. Они у неё густые, в добрую половину лба. Как у йети.
Сцепляю руки замком. Пальцы больно проминают кожу. Это уже слишком! Надо сбрасывать пустые прицепы — всё равно не пригодятся. Одна я принесу себе куда больше пользы, чем с утяжелением в виде двух пустоголовых, что, как раки, лишь назад пятятся. Открываю рот, готовя возражение, но не успеваю ничего сказать. Потому что в этот момент из зарослей слева вылетает дичайший крик. Волны звука колышут растительность, как ветер, и едва не сбивают нас с ног. Женский голос орёт что-то про грязный рот и святое имя. И про то, что кому-то суждено гнить заживо.
Тишина повисает так же внезапно, как возник крик. Мы переглядываемся.
— Вау, — коротко и бесстрастно комментирует двенадцатая.
Кажется, только она не удивилась. Потому что пятнистая снова вжимается в её рукав и дрожит. А мои глаза, вероятно, напоминают тарелки для пиццы.
— Т-там, — начинает Нетти, указывая дрожащим пальцем в заросли, — к-кто-то есть!
— Капитан очевидность! — издевательски смеюсь в ответ. — Это единственный вывод, который ты можешь сделать?!
— Той женщине, возможно, нужна помощь, — двенадцатая хмурится.
— А мы что, в волонтёры нанимались?! — топаю ногой, пытаясь образумить головотяпок. — Там опасно!
— Ты как хочешь, Принцесса, — громила закусывает губу, — а я пойду. Посмотрю, в чём дело.
— Смотри, не нарвись на охотницу за кишками!
Двенадцатая молча двигает в заросли. Пятнистый балласт мелкими шажочками спешит за ней, словно боясь остаться в одиночестве. Они такие смешные! Как утка, за которой ходит гадкий утёнок, ей-богу!
— Принцесса, — двенадцатая оборачивается и сурово поглядывает на меня, — ты правда хочешь остаться одна?!