После нескольких несложных тестов, Петров понял, что я подхожу для этого. И он учил меня. Не фокусам, как я рассчитывал, а настоящей магии. Той, что смотрит на нас со страниц фантастических романов и лент кинофильмов, той, о которой пели барды и слагали сказки. Чародеи оказались не просто персонажами чьих-то больных фантазий, а живыми людьми. И я вступил в их ряды, не колеблясь ни секунды.
Власть меня интересовала мало. Я занимался магией ради самой магии. Сейчас, будучи уже довольно опытным в этих делах человеком, я понимаю, что только так и можно стать чародеем. Петров учил меня около года, он познакомил меня со всеми азами и Законами магии. Я был старательным учеником. Даже пытался кое-что изучить самостоятельно.
Уже через две недели я начал меняться. Меня стало труднее ранить: царапины заживали на мне почти мгновенно, я мог не спать по трое суток, оставаясь при этом бодрым. А еще, как-то, я упал с крыши пятиэтажного дома и отделался только небольшим ушибом. Легенды врут: чародеи не умеют летать.
Но были и неприятные неожиданности. Я стал плохо переносить прямые солнечные лучи и жару. Стал бояться текущей и, вообще, подвижной воды. Про пляж пришлось забыть. Поэтому, вскоре, я приобрел неестественную бледность, что в нашем курортном городе смотрелось очень необычно. Хотя, иногда, мне и хочется сходить на море, но… теперь я чародей, нужно просто с этим смириться.
Но хуже всего обстояли дела с храмами. Чем ближе я к ним подходил, тем хуже мне становилось. Наконец, на расстоянии около восьмидесяти шагов меня охватывал ужас и я мог потерять сознание. Теперь, когда я стал гораздо более опытным и искусным чародеем, у меня стало получаться проходить в мечети и синагоги. И только к христианским церквям я не могу подойти ближе, чем на восемьдесят шагов.
Так же, я стал избегать зеркал. Потому что теперь знал, каждое зеркало — это потенциальные врата для тварей из Иного. Слишком многие из черных джиннов используют их для того, чтобы просочиться на наш план. Когда я рядом с зеркалом, то всё время боюсь, что какая-то потусторонняя тварь схватит меня оттуда и затащит в свой мрачный мир. И уж, тем более, никто никогда не заставит меня повернуться к зеркалу спиной. По той же причине. Можете назвать меня параноиком, но лучше перестраховаться.
Спустя год, мой учитель заявил о том, что через неделю собирается «вознестись». Что он под этим подразумевал, я тогда не знал. Не знаю и сейчас. Вот только через неделю его нашли мертвым. Он выбросился из окна своей квартиры прямо на ограду.