А вдобавок он был чувствителен к Силе.
В данный момент Бардуун, используя Силу, удерживал свои чип-карты так, чтобы видеть их. Некоторое время он изучал карты — скорее всего, просто для того, чтобы заставить других игроков ждать. Наконец он опустил карты на стол и поймал взгляд Хана.
— Джонус Раам повышает ставку, — заявил Бардуун, называя себя именем, которое через трафарет было нанесено на грудную часть его комбинезона. — Джонус Раам повышает до… выжженного глаза.
Хану пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвести взгляд и не убрать пульсирующие руки обратно на колени, но пот всё равно побежал по его лбу сильнее. Бардуун любил запугивать своих соперников по игре, поднимая ставку до какой-то новой пытки, которой ещё никто не подвергался.
К сожалению, его стратегия оказалась успешной. Это Бардуун заставил Хана испытать боль от сломанного большого пальца, «проигранного» при хитроумном обратном блефе. А потом ещё дважды Хан сбрасывал карты при отличном счёте, после чего обнаруживал, что ставка Бардууна была ничем иным, как бахвальством. Но с абсолютным нулём на руках выбора у Хана не было. Когда очередь делать ставку дойдёт до него, ему придётся снова сбросить карты.
Марвид Креф, сидевший между Ханом и Бардууном, сказал:
— Поднимаю.
У Хана отвисла челюсть. Марвид играл не так робко, как его брат, но, заработав два болезненных проигрыша Бардууну, он ещё меньше, чем Хан, имел основания бросить вызов… ну, тому, кем там стал Бардуун. Если Марвид подтверждал ставку на выжженный глаз, у него должен был быть на руках хотя бы чистый сабакк, а может быть, даже Расклад Идиота.
Марвид повернулся к Хану.
— Я поднимаю до ответа на вопрос: кто подстрелил Маму?
Бардуун нахмурился.
— Вопрос — это не повышение. — Он повернулся к Гев, которая, будучи крупье, должна была быть и главным арбитром по всем вопросам касаемо правил. — Это даже не ставка. Мы играем на боль, а не на ответы.
Брошенный вызов заставил глаза Марвида сузиться до злобных овалов.
— Есть много видов боли, Бардуун. — Говоря это, он не сводил глаз с Хана. — Некоторые ответы причиняют сильную боль.
Гев кивнула.
— Я приму это, — сказала она. — Ставка в силе.
— Я согласен, — кивнул Хан, думая, что, возможно, настало время блефовать. Наконец-то он понял, что Крефы были отпрысками информационной торговки-колуми, у которой он когда-то консультировался на Орд-Мантелле. Судя по всему, он был её последним клиентом перед тем, как кто-то прострелил ей голову из бластера. Естественно, Крефы выросли, обвиняя в случившемся Хана. — Но ты уверен, что хочешь поставить именно это, Марвид? Возможно, тебе стоит сначала спросить у Крейтеуса. Я уже говорил тебе: я не стрелял в твою мать.