Подполз к мягкому, на ощупь. Присосался. Наполнил живот молоком. Отполз спать. Смыть, повторить.
Долго так время провел. В какой-то момент теплое и мягкое пропало. Долго звал маму, но она не приходила. Тогда пришлось открыть глаза, найти длинное тело матери и подковылять к нему. Вкусно и тепло. Все просто — ешь и расти.
Это было невероятно простые недели жизни. Жаль, недолговечные. Скучаю по этим временам.
Со временем, мои лапы окрепли. Я выбирался из пахнущего деревом ящика, падал на пол, каждый раз. Исследовал этот странный мир. Помню эти моменты плохо, наверное, это из-за того, что мозг имел совершенно иное строение. Мыслил образами и запахами, абсолютно без слов. Помнил только, как ушел из ледяного белого света.
Четыре деревянных столба. Сверху пахло хлебом и еще чем-то съедобным, но странным. Высокая плоскость с соломой — было трудно забраться. Мягко, но по другому. Двуногий розовый согнал. Собственно, все. Ну, еще ящик с мамой и братьями-сестрами. Два брата, три сестры. Проще меня, так чувствовал. Будто я больше понимаю.
Незаметно я начал проводить больше времени вне ящика. Тогда рядом появилась миска с мелко рубленным, розовым мясом. Ел и урчал, шутливо сражаясь с братьями и сестрами за еду.
Когда почти перестал заходить в ящик, мама куда-то пропала. И весь дом. Меня куда-то отнесли, и я долго сидел на ужасном холоде. Звал маму, но она не отвечала. Ни братьев, ни сестер. Хотел уйти, но холодные прутики мешали мне.
Ненавижу холод.
Сидел, ничего не оставалось. Еды нет, голодно, очень холодно. Мама не отвечает.
Подошла черная двуногая. Лицо розовое, сама черная. Зубы скалит, пищит что-то. Слышу звяки, меня вытаскивают. Теперь меня держит черная. Она теплая, и мне стало хорошо.
Долго куда-то несет. Ну и пусть, главное, что тепло. Она очень странно пахнет. Какая-то сухая трава, кислый запах чего-то, запах старости, еще чужой запах. Еще пыль. Чихнул.
Пришли в тепло. Куда-то пошли. Тут холодно, почти темно, что-то светится на полу. Меня опустили на камень, в центр света. Тут тепло, так что останусь тут. Еще б еды дали.
Двуногая протягивает лапу. На пальце кровь. Поранилась, слижу уж, так и быть.
Двуногая отошла. Что-то протяжно поет. Чужие слова.
Мой мозг выворачивает наизнанку. Болитболитболит. И тут…
Я ВСПОМНИЛ ВСЕ.
И от осознания того, что я жив, захохотал.
***
— НЯ-ХА-ХА-ХА-ХА!
Девушка сидела на полу с круглыми глазами.
После того, как прошел восторг от осознания того, что я жив, а не сдох в том лифте, я обнаружил несколько проблем.
Первая. Воздух озонирован, и такое чувство, что я будто бы ослеп, но не ослеп. Чувство очень странное, но разберемся с этим потом.