Глава 1. Добро няжаловать
Помню, как я умер.
Быстро это не было.
Ехал от друга. Жил он в новострое, на последнем этаже — пятнадцатом. Стояла последняя летняя ночь, 31 августа, порядка уже полуночи. Впрочем, из лифта неба было не видать. Странный лифт, спускался так медленно, с надоедливой мелодией.
На пятнадцатом вместе со мной в очаг химически-белого света шагнул еще незнакомец. Спутанные сальные волосы, ветровка с Микки Маусом. Ехали молча. Я стоял у стенки, он у дверей. На двенадцатом начал он.
— Ты знаешь, у меня есть друг.
Мне было плевать на этот раздражающе тонкий голос. Мне было интересно, словлю ли я с своего состояния похмелье — завтра в универ, на парах будет плохо.
— Он иногда говорит со мной.
Ой, вообще весело. Наткнулся на сумасшедшего. Немного страшно, но алкоголь шепчет, чтобы я был спокоен. Послушаю его.
— Он говорит, что паромщик. Странный, но паромщик. Говорит, что отправляет людей в путешествия по другим мирам.
Может, обдолбанный. Что он до меня докопался?
— Никогда не хотел увидеть другие миры?
Не.
— Он просит, чтобы я отправил тебя в путешествие.
Одиннадцатый этаж. Незнакомец кинулся на меня, вдавив в стену. Что-то ледяное обожгло живот. Больно.
Сполз по стене, прижал руки к животу. Глянул. Руки багрово-красные.
Горячо рукам. Лицу холодно. Безумец с крошечными зрачками прижимает к щеке окровавленное лезвие обычного ножа.
— Милый мой, я сделал так, как ты хотел. Он идет в путешествие…
Как больно. Мои ноги бьют по стали новенького и такого медленного лифта. Могила на двоих. Холодно.
— Как ты и просил, до позвоночника. Артерия, да. Да почем мне знать?
— Ты должен был прочесть атлас. Они должны уходить быстро.
Странный шепот. Холодно. Слишком яркий свет. Со всей силы жму на живот. Закрываю рану. Холодно.
Девятый этаж. До первого так далеко.
Безумец самым натуральным образом баюкает нож. Деревянная рукоять, хищное лезвие, символ, царапающий глаза. Холодно, как же холодно.
Не получается закрыть, лежу в луже, и еще холодно. Как же, твою мать, холодно.
Закрыл глаза — слишком яркий свет. В ушах пищит, по лицу бегают не мурашки, а муравьи. Не рано? Я еще не умер.
— Давай быстрее, ему холодно.
— Закончу, хорошо. Он уже почти умер, но хорошо, раз ты так хочешь…
Что-то обожгло живот еще раз. И еще. Больно и холодно. Ужасающе холодно.
Не доехал до четвертого этажа.
***
Первое, что помню — теплое молоко. Глаза не открываются. Да и фиг с ними, главное, молоко рядом. Из чего-то мягкого и теплого. Рядом сучат лапками братья и сестры. Теплые. Бьемся за молоко. Иногда пищим, пробуем голоса.
