Возвращаясь к тематике вечеров — некоторые вечера Лира проводила за исследованиями и экспериментами. В половине случаев она шла в кухню, где на специальном столике, чуть в отдалении, поставила свои перегонные кубы и реторты. Там она изготавливала слабые зелья на травяной основе. На самом деле, принципиально они ничем не отличались от обычных отваров, вытяжек и настоек — ведьмочка просто напитывала раствор Мощью, чтобы он действовал чуть сильнее и дольше.
Лира явно любила возиться у столика, уставленного причудливыми стеклянными трубками, банками с настойками и дочерна исписанными бумажными листами. Она выписывала в специальную толстую тетрадь каждый новый рецепт, по отдельной тетради сверяла действия всех компонентов, после чего могла попробовать улучшить зелье. Порхая среди своих банок, она, казалось, забывала обо всем и часто начинала бормотать себе под нос.
Самое удивительно, что Медоносная появлялась гораздо чаще, когда Лира готовила очередное зелье. Обычно она просто стояла поодаль и смотрела на переливающуюся жидкость, или на то, как Лира заливала спирт из бутыли в банку с высушенным цветком. Пару раз она протягивала Лире тот или иной цветок, чем доводила увлеченную, не знавшую о ее присутствии девушку до икоты.
Вторая часть экспериментов Лиры крутилась вокруг ее бабушки. Ее я увидел на третий день пребывания в поместье.
Лира как раз собралась относить ей очередной пузырь (язык не поворачивается назвать ЭТО пузырьком) густой липкой мерзости от мадам Анви. Да, большую часть нашего заработка по-прежнему получала мадам Анви.
Я напросился с Лирой. Как только Лира открыла дверь в комнату ее бабушки, по полу начал сочиться густой и тяжелый табачный дым. Девушке он был по колено, но я-то Лире доставал до колена, только стоя на двух ногах. Так что очень быстрым шагом (зрелище наверняка сюрреалистическое) мне пришлось дойти до окна и вспрыгнуть на подоконник.
Комната как комната. Пастельно-желтые обои с оранжевым рисунком, старинная монументальная кровать, комод, шкаф и кресло-качалка — вот и все убранство. Пахнет сплошь и только табаком.
В кресле-качалке сидела… Женщина. Я серьезно, я не дал бы ей и сорока пяти. Вот только не дал бы я эдак годик назад. Сейчас же эта некогда явно красивая, высокая, темноволосая женщина сидела иссохшая, бледная, с совершенно стеклянными глазами. Пальцы одной руки, больше похожие на паучьи лапки, лежали на подлокотнике, а другая рука прижимала к губам старую и очень просто выглядевшую трубку. Фелиция затягивалась по десять-пятнадцать секунд, после чего выдавала мощную струю сизого дыма. Три обычных вдоха-выдоха, и вновь затяжка.