— Я сейчас выстрелю вот из этого пистолета, — здесь он показал оружие модели «Тульского Токарева», — но сделаю это так, чтобы ты в этом случае нисколько не пострадала. Ты должна при этом только молчать, ни в коем случае не реветь и не говорить ни единого слова, иначе сюда придет тот, другой, дядька, а уж он тебя, точно, не пожалеет.
Наташа утвердительно кивнула своей небольшой головкой, как бы таким движением подтверждая, что все понимает предельно ясно. Вместе с тем невероятно обильные слезы, лившиеся по ее вздрагивающим щекам, продолжали увлажнять ее нежную кожу, не забывая проникать и в приоткрытый, но тем не менее молчаливый ротик. Оказавшийся же таким сердобольным бандит в то же самое время подводил милосердное напутствие к своему окончанию:
— Я оставлю тебя здесь, в придорожной канаве, где ты непременно должна дождаться, пока мы все не уйдем. Только потом выбирайся наружу и отправляйся сразу домой, а здесь ни в коем случае не задерживайся, даже для того, чтобы поплакаться над телом родителя. Все ли тебе, деточка, ясно?
— Да, — дрожащим голосом проговорила малышка, совсем как взрослая собрав воедино всю свою детскую волю.
В этот момент раздался грубый голос того, кто в этой группе отдавал приказания:
— Ты чего, Буйвол, так долго? «Застрял» что ли в девчонке? — на этой фразе послышался злорадный смешок, возвещавший, что говоривший и его спутник сильно довольны от этой, как они полагали, совсем даже не плоской шутки, однако длилось это недолго, и маленький человек, просмеявшись, визжащим голосом крикнул: — Если решил позабавиться, то мы здесь сейчас не за этим; найдешь себе кого-нибудь после. Давай кончай маленькую «стервозку», да пора уже сваливать, а то и так мы здесь основательно задержались.
— Все, больше медлить нельзя, — пробурчал добродушный мужчина, направляя отливающее вороненной сталью оружие кверху, — зажмурься, и тогда я стреляю.
Наташа тут же исполнила это нехитрое указание, и в то же мгновение прозвучал оглушительный выстрел, возвещая остальным, что их «грязная» миссия закончена полностью. Как и обещал, человечный бандит спустил перетрусившую малышку в придорожный кювет, где она, обливаясь слезами, продолжила беззвучно плакать, сам же вернулся к оставленным неподалеку товарищам и неестественно грубым тоном отчитался о как бы совершенном им крайне отвратительном деле:
— Как всегда, мне достается самая «грязная» работенка: никто не хочет брать на себя ответственность — убивать совсем еще маленького ребенка. До чего же мы все докатились: с детьми начали воевать?! Тьфу!