– Так что же мне делать? – спросила мама срывающимся от отчаяния голосом. – Может, это было бы более милосердно… – Ее рука скользнула ко рту моей сестры, и я поняла, что она думает о Кляйнах – семье из гетто – они прятались в стене во время актиона, когда их ребенок заплакал. Чтобы их не обнаружили, мама закрыла ребенку рот, заглушив его крики. Но она так долго сжимала ему рот, что он задохнулся и умер.
– Мама, нет! – я дотянулась до ее руки, и она убрала ее ото рта моей сестры. Мама едва пережила тот день в гетто, когда подумала, что меня похитили. Она никогда бы не причинила вреда никому из своих детей.
– Тогда у тебя нет другого выбора, кроме как уйти, – убеждала ее Баббе.
– Нет, – твердо сказала мама, вставая и глядя прямо в глаза Баббе. – Мы не уйдем. – Мы все были здесь с самого начала. Какое право она имела говорить нам, чтобы мы уходили? Мамина спина выпрямилась, и я увидела проблеск ее былой силы. Я молилась, чтобы она вернула себе ее в полной мере, чтобы противостоять этой женщине.
– Хотя бы подумай о другой своей дочери, – парировала Баббе, указывая в мою сторону. – Ты хочешь, чтобы ее убили?
Мама долго молчала, видимо, обдумывая сказанное старухой.
– Она права, – шепнула мне мама. – Мы не можем здесь успокоить ребенка.
Моя сестра, которая наконец-то успокоилась в маминых объятиях, заворковала, словно соглашаясь.
– А какой еще у нас есть выбор? – спросила я.
– Я не буду рисковать твоей безопасностью, – сказала мама, пропустив или проигнорировав мой вопрос. – Не после всего, через что нам пришлось пройти.
Она посмотрела через мое плечо на остальных.
– Я уйду, – внезапно сказала она. – И заберу отсюда ребенка. Но моя дочь останется.
Не веря своим ушам, я изумленно смотрела на нее. Неужели она на самом деле собиралась оставить меня?
– Мама, нет!
– Мы оставим вас двоих, чтобы вы это обсудили, – сказал пан Розенберг, уводя за руку свою мать. Они и его семья отступили на свою половину комнаты, и Сол смотрел на меня грустными, извиняющимися глазами.
– Ты не можешь уйти, – сказала я маме, когда мы остались наедине. Мой голос сорвался, я почти рыдала. – Как тебе пришла в голову мысль уйти без меня? – Сестра, измученная недавними слезами, теперь мирно спала в маминых объятиях. – Прошу тебя. Я потеряла папу. Я не могу теперь потерять и тебя.
– Но разве у нас есть другой выбор? – не сдерживала она своего отчаяния. – Ты их слышала: мы не можем держать здесь плачущего ребенка.
– Давай уйдем отсюда вместе, – взмолилась я. Я понятия не имела, куда бы мы могли пойти. Я могла бы попросить Эллу помочь нам. Но даже сама мысль об этом казалось мне слишком невозможной. Она едва смогла спрятать меня на ночь. О месте, где бы мы постоянно прятались втроем, и речи не шло.