– Она пробудет там максимум несколько месяцев, – сказала мама. – Когда война закончится, мы ее сразу заберем. – Мне хотелось верить, что все будет так просто. Но я слишком много всего повидала на войне.
– Мама, ей нужно дать имя, – попросила я.
– Бог даст ей имя, – сказала она, и в тот момент я поняла, что в душе она не верила, что мы вернем сестру.
Затем мама высвободилась из моих объятий и повернулась лицом к решетке. Я открыла ее, и она вылезла с сестрой на руках.
И все же я не могла отпустить ее одну.
– Подожди, я пойду с тобой, – сказала я, так сильно схватив ее за лодыжку, что она едва не споткнулась. Я начала карабкаться вслед за ней.
– Нет! – резко ответила она, стряхивая меня. Я понимала, ее не переубедить. – Ты должна остаться здесь. Обещаю, я вернусь к тебе. – Мамин голос звучал уверенно и сильно. – Я люблю тебя, кохана, – проговорила моя мать, когда я с усилием помогла ей поставить решетку на место. Ее лицо на мгновение задержалось, прежде чем исчезнуть. Я стояла неподвижно, вслушиваясь в любой звук, сообщавший, что она все еще там. Но я слышала только ее шаги, шорох которых с каждым мгновением стихал. Меня охватило желание вылезти и побежать за ней, умолять не уходить или хотя бы охранять ее на пути.
Сверху послышался скребущий звук. У меня перехватило дыхание. Мама вернулась! Я ждала, когда она осознает свою ошибку, вернется и скажет, что никогда не оставит меня, что мы найдем способ остаться вместе. Но сверху появился голубь, клевавший решетку. Он печально посмотрел на меня сверху вниз перед тем, как взмахнуть крыльями и улететь, оставив меня в одиночестве.
Сэди
И вот так распался весь мой мир.
После того, как мама исчезла на берегу реки с моей младшей сестрой, я осталась у решетки в ожидании. В душе я ждала, что мама осознает нелепость своего замысла и вернется.
– Мама! – позвала я чересчур громко на случай, если она находилась в зоне слышимости. Это было опрометчиво – меня мог заметить патруль или выдать прохожий. Но мне было уже все равно.
Ожидая ответа и не услышав его, я удрученно направилась обратно в комнату. У входа я оступилась и упала на четвереньки в мелководье. Моя одежда промокла.
– Мама! – Я закричала, как беспомощный ребенок, не вставая.
Баббе вышла из комнаты и помогла мне подняться на ноги.
– Твоя мать ушла, – сухо отрезала она.
– Мама, – повторила я, окликая ее снова и снова – будто это поможет мне вернуть ее обратно. Но теперь мой голос звучал слабее.
– Ты должна вести себя тихо, – предупредила Баббе, когда повела меня обратно в комнату. – Кто-нибудь услышит тебя, и нам всем конец.