– Они ищут нас? – спросила я.
Мама помотала головой.
– Они ищут беглых евреев, тех, что прячутся в домах и на улицах. О канализации они не знают, по крайней мере пока. – Она притянула меня к себе, и мы сели на нашу кровать. С другого конца комнаты глаза Сола встретились с моими, выражая одновременно и тревогу, и тепло. За те недели, что прошли с тех пор, как он узнал страшную новость о своем брате и Шифре, мы сблизились. Совместная жизнь в таком тесном помещении тоже способствовала привязанности. Я видела, как он ел и спал, могла по выражению лица определить, злится ли он, тревожится или тоскует.
Мама обняла меня, и мы постарались сидеть как можно тише. Но это все равно было бессмысленно. Если немцы обыщут туннели и обнаружат комнату, нам уже не спрятаться. Мы должны уйти, подумала я уже не в первый раз. Лучше уйти, чем сидеть в комнате как загнанные звери. Но без Павла мы не могли выйти отсюда.
Мы сидели в тишине, наверное, несколько часов, прислушиваясь к звукам наверху, ожидая шагов в туннеле, означавших наш конец. В какой-то момент я услышала женский крик и подумала, не поймали ли кого-нибудь. Дождь усилился и заглушал звуки, что издавали полицейские, выслеживающие своих жертв.
В конце концов голоса стихли, хотя я не знала, то ли немцы прекратили поиски, то ли их спугнул дождь. Шум обысков сменился ритмичными раскатами грома, он походил на грохот марширующих сапог, когда дождь превратился в ливень. В туннеле дождевая вода сочилась большим потоком.
– Весеннее половодье, – зловеще проговорила Баббе.
Я подняла глаза и увидела тень, пробежавшую по материнскому лицу. Эта мысль пугала меня так же сильно, как и та, что немцы ищут нас. Мы всегда понимали, что сильные весенние дожди ничего доброго нам не принесут. В последние несколько недель дожди шли часто, река разлилась, дамбы не справлялись. Всякий раз, когда наверху шел дождь, канализационные воды в большом туннеле поднимались, выталкивая воду в трубы поуже и тогда набегающие волны плескались у входа в нашу комнату. Обычно через некоторое время дождь прекращался, и вода отступала.
Но сегодня она не отступила. Водопады воды лились сверху. Я представила себе поток воды, льющийся через ту канализационную решетку, где утром я ждала Эллу, и возвращающуюся в трубы. Когда немцы перестали рыскать наверху, мы разжали объятия и встали там, где, укрывшись, сидели. Мы пытались следовать нашей рутине, мама подала обед из разогретого картофельного супа. Дождь продолжался целый день, и с наступлением вечера вода стала биться о вход в комнату. Я заснула рядом с мамой, и мне приснилось, как вода поднимается и уносит наши доски, как игрушечную лодку.