Но он придумывал для Луизы самый веский, как ему казалось, неотразимый аргумент, и снова таскал её на руках.
— Ты поправилась, лягушонок! Мне придётся сменить гантели для тренировки. Ничего, своя ноша не тянет!
Время бежало. Он всё чаще думал — как там, в Москве?
Арсен не звонил, решил позвонить сам. И пора было ехать домой. Не в Москву, какой-то внутренний голос подсказывал, что в Москве ему делать нечего.
Он вернётся в Питер. Лягушонка отвезёт домой, а сам поедет к Луизе. Он уже твёрдо знал, что не может с ней расстаться. Не может, и всё.
Точка невозврата пройдена. Единственное, что его напрягало — она держалась отстранённо, когда он выпускал её из рук. Ведёт себя, как наложница, — вдруг пришло в голову. И разозлило.
А стоило взять её на руки, или в постели — была его, до последней клеточки. Конфликт назревал, и выстрелил, как бывает, вроде, без причины.
Они засиделись на пляже.
— Знаешь, закат здесь необыкновенный. Мы уходим раньше, ты не видела ещё — золотая дорожка по морю. Я здесь всегда его дожидался. Давай, повернись!
Он поворачивал её так, чтобы солнце падало именно под тем углом, как ему хотелось. И обнимал за спинку.
— Ты со мной, как с резиновой куклой, — вдруг вырвалось у неё. Давно вертелось на языке и всё же вырвалось.
— Да? Вот как ты всё воспринимаешь! Ошибаешься, ты не кукла. Та же Надя могла обидеться. Она ко мне всей душой, а я — секс, и ничего личного. Как с куклой. Она мне кофе в постель приносила.
Когда я рано утром выходил из воды, она ждала меня с полотенцем, вытирала, чтобы не замёрз. Солнца ещё не было. А в комнате горячий кофе!
И в Москве — как-то я похвалил печенье из французской кондитерской, так она мне его каждый день с работы приносила! А ты?! Строишь из себя рабыню. Секс, и ничего личного?
А только я подхожу к тебе, все твои клеточки прыгают от радости и машут хвостиками! Смотри, я кладу руку, просто кладу. И сразу метроном, азбука Морзе — я твоя, я твоя! Слышишь? Притвора, терпеть не могу! Строишь из себя жертву.
Какая кукла, ты резиновый лягушонок с дырочкой между ног! У того щенка была сбоку, а у тебя между ног, и вся разница!
А я ношусь с тобой, как не знаю с кем. Иди, приведи себя в порядок. У тебя щёки горят, будто я отхлестал тебя. А надо было, давно надо было! Надень платье, какое понравится. Волосы распусти. Поведу тебя гулять, только сплаваю до буйка. Иди, я сказал!
Остыл, когда ещё смотрел ей вслед. Шла, согнувшись, закрыв лицо руками. Но оправдывал себя — сама напросилась. Будет знать. Строит из себя!
Зашёл к ней, вытираясь на ходу. Она сидела, одетая, на краешке кровати. Белое платье, которое нравилось ему, он его выбрал в прошлый раз. Запомнила. Волосы блестят. Встала ему навстречу.