— Ты первый раз сказал, что любишь меня. Это правда?
— Правда, когда ты не борешься за какое-то равноправие. Оно тебе нужно?
— Нет, Олег, если ты любишь меня. Поверить не могу!
— А ты не знала! Тоже мне, новость.
— Конечно, не знала, я каждый день жду, что ты… напьёшься меня, как ты говоришь, я тебе надоем, и отправишь домой. Второй месяц кончается, с Надей два месяца, это был рекорд. А она прекрасный человек, и так любила тебя!
— Погоди, причём здесь Надежда? Откуда ты знаешь такие подробности?
Посадил рядом, накинул простынку.
— Давай-ка, рассказывай всё, как познакомилась, и вообще. Я тебя слушаю.
Она зажала в коленях ладони, совсем как тогда, в комнате с камерой.
— Мы приехали в клинику, тот профессор, который это нам организовал, сказал, мы затянули с приездом, опасно откладывать операцию. Хорошо бы, прямо на понедельник, свободный операционный день. Пообещал сделать, чтобы скидка была.
Я просидела с мамой до вечера. Сказали — надо уходить. Поехала на вокзал. Я два дня не ела ничего. Я только думала, где взять деньги.
Нашла в Интернете адреса, где дают кредит, несколько организаций. Но уйти в город не могла. На обходе сказали — капельницу, а её не ставят, операционный день, ни одной сестрички. Но тут пришла Надя, и сразу всё стало по-человечески. Денег я не нашла, конечно. Что я могла — в залог.
— Только себя.
— Да. Но никто не предлагал. Хотя нехорошо смотрели.
А Надя, как узнала, что я ночевала на вокзале, повезла к себе, и накормила, и выкупалась я у неё, и спать положила на диван, а сама на раскладушке. И убедила, что Луиза Александровна — единственный выход, единственный.
И всё плакала — он сказал, тебе пора домой. Что мы и любовь — смешно, мужчинам подавай что-то новенькое. А всё было так хорошо, встречал после смены. Сказала, смотри, не влюбляйся в клиента. А я влюбилась, и всё ждала, когда ты скажешь — Катя, тебе пора. И сегодня ты чуть не отправил меня домой. Мне было так страшно! Бедная Надя…
— А как ты решила, что он — это я?
— Луиза сказала, что до меня у тебя была девочка, два месяца, рекордный срок, но влюбилась, дурочка. И ты потом всё про неё вспоминал, какая она была хорошая. Сложить два и два, даже с моими, как ты говоришь, короткими извилинами…
— Ну, прости — про извилины. Я вообще спокойный человек. Спроси у Тани, разве я когда-нибудь накричал на сотрудника? А ты выводишь меня, не знаю как!
— Я же не нарочно!
— Только этого не хватало. Что было дальше?
— А дальше — не думала, что будет. Я только услышала, что деньги переведут сейчас, и операция будет в понедельник. Я ведь была на грани. От меня зависело, будет мама жить, или нет. И теперь будет, остальное не важно.