— Какой — отпустили! От звонка до звонка.
— Куда ты теперь?
— Не знаю. В институт поздно.
— Да, тебе Сомов записку оставил. И ключи от квартиры у меня. Постой с маленьким, я принесу.
— Люсин? — спросил, наконец.
— Наш, конечно. Замуж выскочила, не дождалась, пока кончит свой медицинский. Год пропустила, но сдаёт экзамены, девочка серьёзная. На третьем курсе уже. Муж в Москве, в архитектурном, на четвёртом. А ей и так на год больше учиться. Познакомились на экскурсии по Золотому кольцу. Через год поженились.
И до свадьбы ездили туда-сюда, и потом. Говорила я, кончайте учиться, определитесь, где жить. Но кто слушает родителей!. Я боялась, бросит институт, уедет к нему. Нет, учится, старается. Вот, я пока при деле. Окончит, буду куковать одна. Ты подожди, я быстро!
Олег остался с коляской. Почему-то боялся взглянуть на мальчика, но посмотрел. Малыш спал спокойно и безмятежно. Вязаный костюмчик, разноцветные узоры и на ползунках, и на шапочке, и на кофточке. Ручки раскинуты свободно. Бабуля, наверное, связала внуку эту красоту.
Люся вот-вот придёт, с ней лучше не встречаться. А записка — это важно. Значит, помнит его, считает своим. И как только тётя Вера принесла два листочка бумаги и ключи, быстро попрощался.
Он зашёл в свою комнату в коммуналке. До того, как его взяли во дворе, посадили в машину и увезли на шесть лет, в квартире было три семьи. У них две комнаты, ещё у одних — две и одна у третьего соседа.
Сейчас только их комнаты были заперты, остальные — нараспашку. Очевидно, расселили коммунальное жильё, сумели люди получить или купить нормальные квартиры.
Открыл дверь. Лучше бы не открывал. Засосало под ложечкой от какой-то потусторонней пустоты. Слой пыли на старой мебели. И паутина в углах.
Вышел, запер дверь. Он много лет не будет здесь жить. Приватизирует всю квартиру, при помощи Сома, будет изредка оставлять вещи, не нужные в Москве.
Но сохранит прописку — в столице он невидимка, числится в Питере по всем документам. И машина, которую ему подарит Сом после защиты диплома, будет ездить под питерскими номерами.
А тогда — вышел во двор, тёти Веры с малышом уже не было. Достал листки, что она ему дала. На одном был план места на кладбище, на другом только номер телефона.
Сначала поехал к своим. Ожидал увидеть заброшенные могилы. И удивился, вздохнул с облегчением. Они были рядом за общей оградой, памятник с двумя фотографиями, белая мраморная крошка.
Кто ухаживал за его бедными родителями? Кто их похоронил, поставил памятник, ограду, скамейку? Он сидел и молчал, слов для мамы с отцом у него не было.